Эффект Танева
Шрифт:
Мы могли лишь ждать перемен и творить композицию, которую некому было услышать. Но сами были внимательны, прислушиваясь к примитивным звукам нижнего мира. Они бесцветны и безвкусны, скучны и монотонны, но и они способны дать информацию.
– Матриарх, вы отсылаете нас?
– Да, дочери мои, - неужели они не слышат этих скрежещущих, рвущих разум звуков?!
– защищайте Бласто. Защищайте Бласто любой ценой. Враги узнали о Канале, они насторожились и готовятся дать отпор. Помогите СПЕКТРу, только в этом случае
– А как Вы, Бенезия? Если враги придут за вами?
– Для того я и остаюсь на Новерии. Моя жизнь подходит к концу, я не цепляюсь за неё. Если враги раздёргают свои силы, значит, моя миссия будет выполнена.
Синехитиновые существа, чья музыка так и бугрилась острыми аккордами, покинули планету. На станции остались лишь мирные особи, замершие в ожидании грядущих раскатов.
И они не замедлили явиться. Их приближение потрясало нас до глубин ритма. Впервые на нашей памяти белый шум пространства взорвался спектром гармоник, и не было у нас звуков, способных описать такое.
– Матриарх, на станцию "Расселина" летят какие-то "люди", и с ними - ваша дочь... ваши дочери. У нас может не хватить сил, чтобы...
– Не требуется. Пропустите. Я сама с ними разберусь.
Потом новые чужаки высадились на планету. Они не торопились, как будто ожидали чего-то. Сосредоточившись, мы уловили в окружавших нас колебаниях едва заметную фальшь. Она ощущалась с трудом, на самой грани восприятия, и не вызывала в памяти никаких ассоциаций. Пятнышки фальши постепенно приближались, а вслед за ними шли и новые гости.
Их собственная музыка тоже была странной, незнакомой. Их мелодии звучали практически плоско, но именно что почти. Крошечный, только-только зарождающийся объём. Он был гладким, потрясающе гладким. Когда мы аккуратно прикоснулись к их песням, то нас захлестнула волна удовольствия. Какая гармония... только-только зарождающаяся, отличная от всего, знакомого нам - и прекрасная. И цвет... едва заметный, бледно-бледно красный. Это было оглушающе. Мы потянулись к ним всеми своими чувствами, пытаясь ощутить отзвуки низкого мира.
– Это настоящее чудо, Эли! Когда я оставался на Третьей планете, то считал, что больше с тобой не встречусь!
– Да, ретрансляторы стремительно преобразуют нашу жизнь, Андре. Шутка ли, за пару секунд преодолеть половину галактики! Раньше на это потребовались бы годы, если не десятилетия. Значит, персейский ретранслятор не нашли ни галакты, ни демиурги?
– Ну да. Он находился в пустом космосе, на расстоянии десяти световых лет от ближайшей звезды скопления. После получения новостей мы тщательно просканировали всё близлежащее пространство, твёрдо зная, что именно надо найти. Но без этой информации мы бы искали его до полного распада протона!
– Да, теперь добираться из Солнечной системы в Персей станет гораздо легче! Не жалеешь, что прилетел?
–
– Кстати, куда он пропал?
– подхватила нить разговора самка.
– Мой сын опять куда-то сбежал. Да, я в его годы тоже был эксцентричным, но угонять звёздный плуг - это уже чересчур!
– Он взял "Ландау" и отправился с друзьями на поиски приключений. На запросы не отвечает. Если до завтрашнего вечера не откликнется, будем искать.
– Кстати, вы точно уверены, что королева рахни упоминала о музыке?
– Все уши нам прожужжала, - ответил представитель ещё одной расы. Музыка его была плоской, бесцветной, никакой, - огромная зверюга, уродливая до невозможности. Зря Шепард её отпустил.
– Ты не прав, Гаррус, - ответила азари с гармоничным кисло-фиолетовым звучанием, - королева ничего нам не сделала, не пыталась причинить вред. Шепард абсолютно прав, нельзя уничтожать последнюю особь биологического вида!
– Ага, а те рахни просто хотели пожелать нам приятного аппетита. Как по мне, Первая, без рахни галактика только выиграет.
– Ты не прав, Гаррус, - мы с трудом различали этих особей, они звучали практически в унисон, - снижение биологического разнообразия негативно влияет на адаптивные возможности жизни. Возможно, когда-нибудь наш мир изменится настолько, что из всех живых существ выжить в нём смогут только рахни.
– Вторая, надеюсь, что я до этого времени не доживу!
– У меня вообще-то имя есть!
– Хорошо-хорошо, учту на будущее. Лиара!
– Да?
– Да?
– Ну как тебя по имени отличать?
– Ох... Хорошо, пусть будет Вторая. Эли, а то, о чём ты говорил... возможно?
– Мы сделаем это, Лиары. Не знаю, что получится в итоге, но мы это сделаем. Мэри, может, останешься?
– Нет, Эли. "Куда ты, Кай, туда и я, твоя Кая". Чем больше операторов кинжального поля... биотики, тем лучше.
– Лусин?
– С тобой. Интересно.
– Хорошо. Идём.
Их музыка приближалась, набирала силу, становилась всё отчётливей. Мы чувствовали, что наша жизнь скоро переменится - но не получалось понять, к добру или к худу.
– Итак, вы пришли. Хорошо.
Они замерли друг против друга. С одной стороны - семь разноцветных мелодий, с другой - лишь одна, грязно-жёлтая, искажённая, в окружении синтетических нот. И где-то на самом краю восприятия болтались пятнышки фальши.
– Мама, почему ты пыталась убить меня на Айкосе?
– Ты можешь не поверить мне, дочь моя, но я рада, что ты выжила.
– Чтобы ты могла убить меня самостоятельно?
– в голосе послушались хинно-горькие аккорды.
– Чтобы ты стала частью Жнеца и тем самым перешла к высшей форме существования.