Эфирные контрабандисты
Шрифт:
— Итак, Фант и Рубари… — скорее сказал, чем спросил он, разглядывая нас, когда все расселись. — Моё имя — Манагор, и я уже шесть десятков лет руковожу стражей на этой скале. Признаюсь честно, доводилось нам нелегально выдавать папиры, но не таким персонажам… Совсем не таким…
— Ман, ну мы же договорились! — возмутилась Араэле.
— Я хочу, Эли, чтобы и Фант, и Рубари знали, что про них слишком многое можно узнать, если возникнет такое желание! — жёстко оборвал её Манагор. — Вы двое умудрились ограбить Экори, сбежать и даже какое-то время
— Нет, — ответил я так же спокойно, не дав Рубари признаться в том, что он всё же удивился. — В том, что вы легко могли нас отследить, ничего необычного нет. В моих яслях людей умеют по одной лишь походке выявлять в городах с населением в несколько миллионов человек. А тут у вас на руках были имена, знания о наших затруднениях и многое другое… Хотя справились вы, наверно, очень быстро.
— А вот ты, Фант, меня сильно удивляешь! — ничуть не смутившись, продолжил Манагор. — Едва попав на Терру, ты сразу принялся нарушать все мыслимые правила. Тебе самому не кажется, что это чересчур?
— Едва попав на Терру, я и сам стал жертвой нарушения правил, — заметил я. — Причём неоднократного. Больше половины года я прожил здесь, ничего не нарушая, и смотрел, как себя ведут местные жители. И знаете, что я заметил, Манагор?
— Что мы не слишком отличаемся от вас? — Манагор усмехнулся. — И это была твоя первая ошибка, Фант!
— В чём же мы отличаемся, Манагор? — поинтересовался я.
— Мы живём значительно дольше вас, Фант. Мы знаем значительно больше, чем вы. Мы помним дольше, а ещё у нас совсем иные правила, чем в твоих яслях!.. — ответил глава стражи.
Мне бы промолчать, но я уже не мог. Накипело, наболело — и теперь хотелось высказаться…
— Манагор, и в чём же вы углядели отличие-то? — поинтересовался я и, не дождавшись ответа, продолжил. — То, что вы дольше живёте, ещё ничего не значит. В моих яслях были времена, когда люди доживали лет до пятидесяти, а сейчас в среднем живут под семь десятков лет. Какая разница, сколько лет человеку, если он дурак, или подлец, или просто себялюбивый ханжа? Сколько лет гра Бонги? И сколько лет он является непроходимым хамом?
Манагор если и удивился тому, что я решил с ним спорить, то не подал виду.
— В моём мире говорят, что хоть мудрость приходит с возрастом, но иногда приходит только возраст. Судя по тому, что я слышал, то во времена второй терранской цивилизации вы вполне себе плотно общались с теми людьми, от которых пошли наши законы… И наши привычки эти законы нарушать…. Так вот, есть у меня подозрение, что вы гораздо больше похожи на выходцев из двадцать третьих яслей, чем сами думаете.
— Вот только выходцы их ваших яслей сами на себя не похожи в последнее время!.. — неожиданно ворчливо заметил Манагор.
— Это лишь потому, что за последние ваши полвека у нас так много всего изменилось, что вы даже представить себе не можете… — не стал спорить я. — За сто лет до моего рождения люди могли разве что такую, как у вас, скалу уничтожить, а к моменту моей смерти в родном мире —
— Я слышала про фильмы! Интересная вещь… — задумчиво сказала Араэле. — Но как вообще можно прислать этот ваш «фильм»?
— Очень долго объяснять, — признался я ей. — Но если коротко, то он пересылается как набор знаков, расшифровка которых покажет сам фильм, а не знаки…
Я реально задумался, как бы объяснить работу наших компьютеров, и понял, что никак не могу этого сделать. Я бы мог объяснить это людям из начала двадцатого века, но людям из другого мира, которые местами ещё болтались в средневековье, а местами осваивали пар…
— Я не могу даже объяснить вам нормально, а вы говорите, что знаете больше нас? — я покачал головой и вздохнул. — Манагор, вот вы можете видеть, что происходит на соседней скале?
— Нет, — с некоторым сожалением ответил глава стражи. — Но знаю, что есть и такие логосы.
— А в моих яслях люди так все новости узнают, — объяснил ему я. — Не хочу вас расстраивать, но люди из моих яслей про окружающий мир знают куда больше вас. Возможно, этот мир, двадцать третьи ясли — и не совсем настоящий мир. Зато мы его хорошо изучили. И если бы те люди, которые занимаются наукой в яслях, попали сюда — они бы не хуже изучили и этот мир. И, поверьте, незнание логосов их бы не смутило…
Повисшее молчание заставило меня продолжить, потому что мне постоянно казалось, что сейчас Манагор откроет рот и разнесёт меня в пух и прах каким-нибудь здешним бескомпромиссным утверждением, после которого спора вообще не будет.
— В моих яслях теперь тоже долго помнят. И даже дольше, чем тут. И в моих яслях правил больше, чем наберётся во всех тех землях здесь, которые освоили люди. И это только в одной стране. А стран у нас почти две сотни — и в каждой, считайте, есть и свои правила. Я немного ознакомился с вашими правилами — и ещё успел понаблюдать, как вам на них наплевать. А если бы было не наплевать, никто бы не защищал кошельки и накопители, никто бы не ставил замки на двери и решётки на окна… Может, пятьдесят местных лет назад в моих яслях и легче было избежать наказания за проступки, но даже это давно изменилось. Когда я украл имущество Экори из-под носа крадущих его мародёров, поверьте, я знал, на что шёл…
— Хорошая речь!.. Вот только меньше преступником ты из-за неё не стал, — весомо заметил Манагор.
— Если честно, то мне наплевать на то, кем меня здесь считают, — ответил я. — Если хотите, можете считать меня преступником. Мэру Экори это вообще ни разу не мешает быть мэром.
— И ты считаешь, что поступил правильно, обворовывая жителей города? — поинтересовался глава стражи.
— Сначала я хотел просто убраться со скалы, Манагор. Улететь, отдать дирижабль и продолжить жить. Грабить я никого не собирался.