Ефрейтор Икс
Шрифт:
Выждав с полчаса, он кивнул Люське:
– Пошли, искупаемся…
– А я плавать не умею… – протянула она безмятежно.
– Пошли, буду учить… – они спустились к воде по крутому откосу, Павел сказал: – Ты пока поплескайся у берега, а я поплаваю. Потом буду учить тебя плавать.
Течение в протоке было слабое, он легко его обгонял, а потому получил немалое удовольствие; заплыв вверх по течению, потом в полной расслабухе на спине сплывать вниз, и так несколько раз. Подплыв к берегу, где на мелководье плескалась Люська, он взял ее за руку и потащил поглубже. Она взвизгивала, поджимала живот, но все же шла. Зайдя по грудь, он вытянул руку, сказал:
– Ложись…
Она
– У тебя что, и правда, импотенция?
– Кто тебе сказал? – притворно удивился он.
Он, и правда, еще зимой пустил эту хохму, исключительно ради смеха. Как-то, будто бы по пьянке, проболтался Юрке-ахинисту, что после Люськи не может трахнуть ни одну женщину, что Люська форменная ведьма, видимо, заколдовала его. А потом долго упрашивал Юрку никому не говорить, и даже стребовал с него страшную клятву. Однако распускателя слухов нашел верного, знал ведь, что у Юрки и вода в заднице не удержится, не то, что горяченькая новость, что герой-любовник заработал таки импотенцию.
Люська помотала головой:
– Да нет же, я же сосала когда, он у тебя стоял, как часовой у мавзолея…
– Вот то-то и оно… – проговорил он сокрушенно. – Минет – дело пассивное, потому и получается, а стоит залезть на женщину, тут же падает…
Судя по вытаращенным глазенкам, она поверила. Ну и отлично, теперь новость распространится со скоростью весеннего пала. Глядишь, и Милена не обидится, на то, что Павел ее не будет трахать…
Однако когда вылезли из воды, и Павел принялся готовить роскошный ужин, Люська продолжила свои поползновения, ей явно хотелось испытать свои силы; импотента вылечить. Но Павел не сдавался. Все-таки не хотелось после Кока, хоть он и доктор, и членкор, и поэт, и член Союза писателей, зато довольно противный старикашка… Разлив по первой в пластмассовые стаканчики, Павел сказал:
– За мое здоровье, чтоб выжил и в этой передряге…
Она выпила, сказала:
– Пиво без водки – деньги на ветер.
– Вредно много пить…
– Дак я и не пью много. Сколько не выпью – все мало…
– Я про себя говорю. В понедельник пил, в среду пил, а сегодня у нас что? Четверг? Вот пивком и опохмелимся…
Пока ели и пили, солнце склонилось к горизонту, но еще ощутимо припекало. Еще раз залезли в протоку, Павел выдержал еще одну жесточайшую атаку Люськи, и тут до него дошло: да она же просто не может находиться с тем, кто к ней привязан! Ей непременно надо добиваться того, кто на нее не обращает внимания. И с Бакшеевым они ни разу не поссорилась, потому как он и не пытался ее трахнуть. А она с ним частенько встречается, чтобы поговорить о поэзии. Как просто ларчик открывался… А может, и не просто… Только черт может хоть что-то разглядеть в душе сумасшедшей поэтессы…
По пути к ее дому, Павел провел Люську по обоим своим ложным маршрутам, так что, если и был хвост, то срубил его начисто. У подъезда Люська сделала последнюю попытку затащить его к себе, но он саркастически хмыкнул, и спросил с подначкой:
– А Светлякова куда денешь? Не люблю, понимаешь, трахать женщину, а при этом кто-то мою голую задницу разглядывает…
– Да нету давно Светлякова! Сбежал он к своей мамочке…
– Ладно, как-нибудь в другой раз попробуешь меня излечить от импотенции, а сегодня у меня еще дел невпроворот… – и он зашагал прочь, радуясь про
Было уже темно, когда он подходил к дому, вернее, он шел еще по улице, до переулка оставалось шагов двадцать, когда с ним поравнялась машина, "жигуленок" какой-то там модели, в которых Павел слабо разбирался. Из него вылез невысокий крепыш в милицейской форме с сержантскими лычками на помятых погонах. Он строго выговорил:
– Гражданин, подойдите!
Павел подошел, настороженно приглядываясь ко второму, сидящему в кабине. Вроде тоже мент, только сержант старший. Когда Павел остановился рядом с машиной, и второй тоже вылез наружу. Он медленно затянул:
– Кого-то мне этот гражданин напоминает… А ну-ка покажите руки!
Павел машинально поднял перед собой руки, сержант ухватил его за пальцы, а второй ловко защелкнул наручники.
– Да вы что?! – вскричал Павел возмущенно. – Вон мой дом, ровно двести метров отсюда.
– А при себе документиков конечно нет?
– Да кто ж их таскает в родном городе?
Сержант медленно развернул какую-то бумажку, поднес к самому носу Павла:
– Узнаешь красавца?
Павел вгляделся. Похоже, это была принтерная картинка. Совершенно гнусная рожа, но чем-то отдаленно похожая на лицо Павла, и шрам, вроде, есть. Если эту рваную полосу, пересекающую лоб, можно принять за шрам.
– Он у нас проходит по ориентировке. Слыхал историю? В прошлом году двух пацанов в парке убил.
– Да я ж вам говорю: я живу тут рядом! Там жена, теща… Пять минут на всю проверку уйдет.
– Проверим, конечно проверим… Но сначала съездим-ка, предъявим тебя одному человечку… Залезай! – непререкаемым тоном заявил он.
Это было потрясающе, но сумка с наганом так и осталась висеть у Павла на плече. Впрочем, от этого не легче, пока дотянешься, пока расстегнешь… А чего это он сразу про наган подумал? И тут же холодный рассудочный голос ему подсказал: а потому, что опознание проводится как-то не так, не раз ведь в кино видел и в криминальных романах читал.
А сержанты на вид были, как настоящие, даже кобуры на поясах имелись. Может, и правда были настоящие… Вот только крепышу форма явно тесновата, рубашка чуть не лопается на плечах, да и брюки, похоже, не сходятся, верхняя пуговица не застегнута, кое-как стянуты ремнем. А на верзиле тоже, будто не его форма, штанины кончаются на уровне щиколоток…
Машина мчалась уже по северной окраине, потом свернула в переулок и выехала на берег. В этом месте вдоль берега простиралась обширная приречная терраса, а быстрое течение подрезало ее, так что образовался невысокий обрывчик, и, как помнил Павел, сразу от берега начинались приличные глубины, метра два – точно. А место было глухое. Только ниже по течению горела пара фонарей на лодочной станции, в последнее время захиревшей. Из-за дороговизны бензина, прогулка на моторке стала развлечением для богачей. Еще бы! Пол литра на километр. Далеко ли уплывешь на зарплате заводского работяги?
Павлу как-то слабо верилось, что его ведут именно на лодочную станцию, к тому же, к ней можно было подъехать на машине, только с другой стороны. И ему как-то не хотелось уподобляться интеллигентам, которые, уже попав в газовую камеру, все еще верили, что их привели в баню. В уме всплыла фраза, которую пытался вставить в один из своих романов. Фраза ему ужасно нравилась, но в тексте почему-то не читалась. "Милый, тебя людоед пригласил на обед. Ответ: Я не занимаюсь каннибализмом. А он пригласил тебя в качестве блюда…"