Ефрейтор Икс

Лексутов Сергей

Когда пришла Ольга, он допечатывал четвертую страницу. Немного повозившись, она затихла на кровати. Когда он вытаскивал из каретки допечатанный лист, она вдруг сказала:

– Я прочитала твой роман…

– Ну и как? – спросил он рассеянно, зная, что Ольга терпеть не может приключенческие романы. А в его романе было больше боевика, нежели детектива.

– Паша, сколько в твоем романе вымысла? – спросила она серьезно.

Павел рассмеялся, вполне натурально, как ему показалось, и сказал:

– Видишь ли, все, что касается драк и криминала – это не вымысел. А вот Люська, и все прочее – не более чем мои сексуальные фантазии. Мне иногда жутко хочется,

чтобы женщина проделывала со мной то же самое, что и Люська с героем романа. Но… – он постарался, как можно больше вложить сожаления в это "но". – Ладно, пойду, сполоснусь…

Он вышел в душистую летнюю ночь, рассмеялся. Интересно, а Ольга поверила бы, что женщина и правда может проделывать такие штучки, которые проделывает Люська?.. Постояв немного под струями теплой воды из бочки, он вернулся в дом, и только тут спохватился, что выходил ночью из дома не прихватив наган.

– Черт, неужели так привык к опасности, что даже бдительность потерял? – проговорил он, и тут же дал себе зарок даже днем не выходить без нагана. А еще лучше, надо бы его вообще при себе иметь постоянно.

Ольга уже спала. Он в который раз подивился ее способности мгновенно засыпать, и попытался заснуть. Однако ему долго пришлось лежать, расслабившись и думать о приятном, сон все не шел и не шел. Должно быть, он днем выспался. Думать о приятном было ужасно трудно; память то и дело возвращала его к последним годам научной карьеры. Это было так далеко, что казалось воспоминанием из прочитанного плохого фантастического романа о коммунистическом завтра. Неужели он когда-то всерьез думал о спасении дикой природы? Неужели, и правда, затратил несколько недель, чтобы рассчитать эффективность и рентабельность выращивания сельскохозяйственных растений в биотроне? Господи! Неужели это было с ним? Последние десять лет он только и делает, что как дикий зверь борется за свою жизнь. Куда уж там думать о дикой природе… Иногда только, когда в информационных программах промелькивали сообщения о браконьерах, тащивших через границу тигров целиком и мешки медвежьих лап, все внутри у Павла сжималось от боли. Это ж только представить, какую гору медведей надо перестрелять в тайге, чтобы набить их лапами мешок под завязку… И обиднее-то всего от того, что всякие эти китайские снадобья из усов и костей тигра, а также из медвежьих лап, не имеют никакого терапевтического эффекта. Он понимал, что и браконьеры-то идут в тайгу потому, что больше негде найти пропитание; не бросать же свои дома, чтобы перебраться в город? Без средств, без городской профессии одна дорога – бомжевать по теплотрассам… Прав был Батышев, когда однажды с ужасом высказал вслух свои соображения по поводу того, что если в России объявят нечто вроде НЭП(а). Нет у нас иммунитета ни от шальной свободы, ни от бешеных денег. Вот и началась стрельба из конца в конец по необъятной России, лучшие друзья в глотку вцепляются из-за червонца, а из-за сотни могут живьем шкуру содрать…

Наутро Павел встал вместе с Ольгой, позавтракал, и тут же засел за работу. Снова писалось легко, к тому же он торопился; сюжет нового его криминального романа слишком стремительно развивался, и надо было поскорее заканчивать фантастический роман, чтобы он не мешал писать новый боевик с натуры. Он то лежал на животе, подставляя солнцу спину, то усаживался в шезлонг, то и дело ложился под колонку. Солнце пекло немилосердно. В двенадцать часов пришла Ольга и принялась готовить обед. Потом подошла к нему, покачала головой:

– Ну, как ты в таких условиях можешь написать что-то

стоящее?!

– Ничего себе!.. – изумился он притворно. – Полторы тысячи долларов – это что, жук плюнул?..

– Да я имею в виду то, что на века останется…

– Вот те раз! Кто ж сразу может решить, что останется, а что – нет? Конан Дойл много всяких романов написал, в том числе и научно-фантастических, а помнят только его рассказы про Шерлока Холмса. Войнич прожила, чуть ли не сто лет, за всю жизнь написала один весьма посредственный роман, а он в веках остался… Может от меня только один этот роман останется? А может, прошлый криминальный? Кто знает…

– Ты вечно на все ответ найдешь… И чего ж ты жаришься? Лето только началось, а ты уже как эфиоп. Через полчасика приходи обедать, – и она пошла обратно в дом.

Павел поглядел ей вслед, вздохнул; вот бы Ольга еще и в постели была как Люська… Чего еще желать от жизни? И он снова принялся строчить авторучкой фразу за фразой.

После обеда он вновь вернулся в свой литературный солярий, и проработал, пока не начало темнеть. Принимая душ, подумал злорадно: – Интересно, а что подумали топтуны, не видя его весь день? Но тут же вспомнил, что топтуны парятся в грязном и душном "телевизоре" какого-то районного отделения милиции, и на душе стало так приятно, будто выпил целую бутылку бальзама "Биттнер".

К девяти часам утра они уже были готовы. Павел вышел на звук мотора подъехавшей машины. От калитки шел Димыч, с любопытством оглядываясь по сторонам. Он весело воскликнул:

– Здорово, Паша! Я гляжу, ты опять живой.

– Стараемся, знаешь ли…

– А здорово у тебя тут… Жалко будет переезжать, когда квартиру купишь.

– А я не буду квартиру покупать, – тут вышли Ольга с Денисом, и Павел поспешно представил ее.

Димыч протянул руку, и еще поспешнее, чем Павел представлял ему Ольгу, представился сам:

– Валериан.

Ольга, пожимая его руку, сказала:

– По-моему, так звали какого-то римского императора…

– Вот именно… – помрачнев, проговорил Димыч. – Мой отец страшно любил историю, раза два поступал на исторический факультет, но так и не поступил, зато на мне отыгрался… Пойдемте скорее, пока прохладно, а то по жаре ехать – замучаешься…

Павел, поскольку был пошире Димыча, сел рядом с Генкой, а Димыч устроился рядом со своей женой, моложавой и симпатичной женщиной. И они поехали. На выезде из города, Генка тихо сказал:

– Погляди-ка в зеркало… Видишь белую восьмерку?

– Ну, если это восьмерка, то вижу. Я плохо в марках машин разбираюсь…

– Она едет за нами почти от самого твоего дома…

– Не может быть. Димыч ведь всех беркутов повязал. Это они за мной ходили…

– Выходит, не всех…

Они подъехали к своему излюбленному месту, восьмерка проехала дальше, и скрылась из глаз за прибрежными ивами.

Димыч проговорил, извлекая из холодильника кастрюлю с мясом:

– Видимо совпадение, тоже ехали отдыхать…

– Может быть… – Генка пожал плечами. – Может, разные были восьмерки… Их же, белых, до черта… Хотя, я с нее глаз не спускал. Точно, из переулка вывернулась и приклеилась.

Димыч проворчал:

– Поскольку, все мы тут оптимисты, и уверены, что будет еще значительно хуже, будем предполагать худшее. Только женщин не пугайте своими пушками… Держите их не на виду.

Павел сбросил одежду и пошел за дровами, а Димыч принялся колдовать над мангалом, потом принялся насаживать мясо на шампуры. Ольга хотела ему помочь, но Вера, жена Димыча, засмеялась и сказала: