Егерь: назад в СССР
Шрифт:
— Какой заказ? — не понял я.
— Рустам, принеси! — кивнул Георгий Петрович своему водителю.
Рустам кивнул и выскочил за дверь. Через минуту он вернулся, неся в руках новенький кожаный ружейный чехол.
— Смотри, Андрей Иваныч!
Генерал вытащил из чехла воронёные стволы и приклад. Колодку украшала причудливая вязь золотого тиснения. Ружьё было в идеальном состоянии и показалось мне смутно знакомым.
— Не узнаёшь? — усмехнулся генерал. — Это та самая «тулка», которую
У меня просто не было слов. Ружьё выглядело так, словно только что вышло из-под рук оружейника.
— Держи!
Генерал протянул мне «тулку».
— Вернёте хозяину. Пусть гордится сыном.
Приняв ружьё, я не удержался и заглянул в стволы. Внутри сияли безупречно-ровные кольца света.
— Как они это сделали? — не удержался я от вопроса.
— Не перевелись ещё умельцы на земле Русской, — усмехнулся генерал. — Чехол тоже возьми. Подарок старику от меня. И не забудь привет передать.
— Так, может, вы сами, — предложил я.
— Нет уж, — отказался Георгий Петрович. — Вы изымали — вы и возвращайте. Всё, мужики — давайте спать. Завтра рано в город возвращаться.
На следующий день я потихоньку расхаживал ногу, занимаясь хозяйственными делами. Наколол и сложил дрова. Скосил отросшую во дворе траву и граблями сгребал её в кучу, когда за оградой послышался треск мотоцикла.
Мотоцикл подъехал поближе и смолк. Я поднял глаза — возле моей калитки стоял Жмыхин. В руках он держал большую тряпичную сумку.
С нашей последней встречи егерь как-то осунулся. Глаза запали и смотрели настороженно. Кожа обтянула широкий лоб. Челюсти сжимались до желваков.
— День добрый, Андрей Иванович! — поздоровался Жмыхин. — Войти пригласишь?
Я помедлил и кивнул.
— Входите, Дмитрий Константинович. Вы по делу?
— по делу, — непонятно кивнул он, мельком оглядывая двор.
— Ну, пойдёмте в дом. Я чайник поставлю.
Я пропустил Жмыхина вперёд, а сам старался угадать — зачем он приехал. И как мне теперь себя с ним вести?
Ничего особенного не придумал, и решил вести себя спокойно, по-деловому. На контакт не идти, но и на возможные провокации не поддаваться.
Впрочем, Жмыхин и не собирался меня провоцировать. Сгорбившись над чашкой, он прихлёбывал чай, с хрустом разгрызая сухари, которые я поставил на стол прямо в пакете, за неимением вазочки. Глаза Жмыхина беспокойно перебегали с меня на убранство кухни.
Я тоже взял сухарь. По детской привычке макнул его в горячий чай и сразу же вытащил, чтобы не размок. Чуть передержишь — чай станет мутным, в нём поплывут неприятные крошки.
Жмыхин хрустнул
— Слушаю вас, Дмитрий Константинович!
Жмыхин снова оглянулся, а потом впился глазами в моё лицо.
— Думаешь, я твои постройки сжёг?
Молчать под его неотрывным взглядом было трудно. Врать тоже не хотелось. Какого чёрта? Жмыхин мне не кум, не брат, не сват. Чем меньше между нами недоговорённого — тем лучше.
Я кивнул.
— Думаю. Но доказать не могу. Поэтому беспокоиться вам не о чем.
Жмыхин положил на стол недоеденный сухарь и выпрямился.
— Вот именно! — с нажимом сказал он. — Нет доказательств. Потому что не я это. А приезжают ко мне. Допрашивают меня!
Последние слова он почти выкрикнул.
— Ты знаешь, сколько я здесь живу? Шестнадцать лет! Меня все знают! Ко мне из Ленинграда охотиться ездят. Ты был у меня, видел — всё для людей построено! А теперь что?
Я молча смотрел на него.
— Теперь получается — я преступник! Люди так говорят! А я шестнадцать лет — всё для них. Справедливо это?
Он снова сгорбился, не отводя от меня взгляда.
— Третью ночь не сплю. Делать ничего не могу. Воздуха будто не хватает. Хочу вдохнуть — а нечего! Пусто!
Словно в подтверждение этого он со свистом втянул в себя воздух.
— Сочувствую, Дмитрий Константинович, — сказал я.
— А не надо! — выкрикнул Жмыхин. — Только об одном прошу — не ври!
— В каком смысле? — не понял я.
— Доказательств нет? Вот и не ври. Не выдумывай. Мне здесь жить ещё, понимаешь?! И тебе тоже!
— Так я и не вру! — возмутился я.
Вывел всё-таки из себя, чёрт!
— Вот и хорошо! — внезапно успокаиваясь, кивнул Жмыхин.
Он коротко стукнул толстыми пальцами по столу. Внезапно лицо его скривилось.
— С животом что-то. Где у тебя туалет?
— В коридоре, направо, — сказал я.
Не хотелось отпускать его одного, но и идти вслед за гостем в уборную мне показалось глупым.
Жмыхин вышел, прикрыв за собой дверь. Я решительно убрал со стола чашки. Хватит с ним чаёвничать!
Вернулся Жмыхин минут через десять, повеселевший и успокоившийся.
— Как твоя нога, Андрей Иваныч? — спросил он. — Слышал — ты повредил её.
— Ничего, проходит потихоньку, — ответил я, не понимая — к чему этот вопрос. — Обычное растяжение.
— Проходит — это хорошо, — кивнул Жмыхин. — Я вот тут тебе гостинца привёз.
Он поднял с пола свою тряпичную сумку. Вытащил и поставил на стол трёхлитровую банку с мутноватой жидкостью. Рядом лёг промасленный свёрток в шуршащей бумаге.