Египет Рамсесов
Шрифт:
Тушу разделывают с удивительной быстротой. Прежде всего отрезают правую переднюю ногу, которая оставалась свободной. Помощник держит ее вертикально, тянет на себя или отклоняет по мере надобности, чтобы мяснику было удобнее перерезать сухожилия и расчленять ножом суставы. Затем отделяют голову и делают разрез по животу, чтобы снять шкуру и вынуть сердце. Три связанные ноги отрезают. Задние ноги режут на три части: ляжку («сут»), икру («иуа») и копыто («инсет»), С хребта и ребер последовательно срезают куски филе, самую лакомую часть, и ложное филе. Среди внутренностей весьма ценились печень и почки. Желудок и кишки мясник извлекал постепенно, освобождая их от содержимого. Работа шла под аккомпанемент возгласов и приказов: «Поспеши! Поторопись во имя жизни! Кончай с этой ногой! Заканчивай с сердцем!»
Когда работа происходила в храме, приход распорядителя церемоний и даже само его имя удваивали рвение:
«Вставай, поторопись, вырежь эти ребра, пока распорядитель церемоний не пришел исполнять свои действия на столе! Вот филе. Отнеси его ему на столик!»
Тот, к кому обращены эти слова, отвечает без малейшей спешки:
«Я
Иногда мясник разговаривает сам с собой, поскольку его помощник отошел:
«Нелегко мне сделать это одному!»
Куры стали известны только во II тысячелетии до н.э., но египтяне и ранее разводили и потребляли большое количество другой домашней птицы. В Большом папирусе Харриса ее исчисляют сотнями тысяч. В перечне даров, где четвероногие составляют 3029 голов, записано 126 250 различных птиц, из них 57810 голубей, 25020 водоплавающих птиц, пойманных живыми в сети, 6820 гусей «ра» и 1534 гуся «череп». Несушек было 4060, «больших палок» (?) – 1410, журавлей – 160, зато количество перепелок «парт» достигало значительных цифр – от 1240 до 21 700.
Однако список этот далеко не полон, если учесть все сцены охоты и животноводства в гробницах Древнего и Среднего царств. Египтяне различали три вида журавлей: «джат», «ану» и «га», не считая их самок, «удж». Гусей, уток и чирков насчитывалось пятнадцать видов: они, несомненно, еще существовали во времена Рамсесов, однако птичники разводили только те виды, которые были наиболее выгодны. [190]
На Стеле Пианхи можно прочесть, что царь-эфиоп после завоевания Египта отказался принимать за своим столом правителей Юга и Дельты, потому что они не были обрезаны и ели рыбу, а это – страшное оскорбление для царского дворца. Исключение было сделано только для Немарата, который не ел рыбы, возможно, потому, что проживал в священном городе жрецов Шмуне. [191]
190
Med. Habu, 148, 160, 152; Pap. Harris, I, 20 b, 53 b.
191
Urk, III, 54 (Piankhi, 150-153).
В меню усопших вплоть до Нового царства рыба не входила. В некоторых номах и городах в различные периоды запрещалось употреблять те или иные виды рыб. Если Пианхи был так строг в определении чистой и нечисти пищи, то остальные египтяне даже в храмах преспоконо ели рыбу, избегая, по-видимому, только самую невкусную, вроде рыбы «бут», «отвратительной», или рыбы «шелеп, что означает «неприятная». Жители Дельты и берегов озера Фаюм были профессиональными рыбаками. О. Мариетт обнаружил в Танисе гранитный рельеф, где двое дородных длинноволосых мужчин с бородами несут стол, с которого свешиваются великолепные лобаны. Папирус Харриса зарегистрировал среди провизии, доставленное в храмы Фив, Она и Мемфиса, значительное, количество рыбы: 441 000 штук, главным образом лобанов, нильских кларий, мормиров – рыб среднего размера, а также крупных хромисов и латесов, «нильских окуней», таких огромных, что каждую рыбу несли двое мужчин. [192] Продав сквозь жабры палку и положив ее на плечи, они бодро шли друг за другом, а хвост их добычи волочился по земле. Такой одной рыбины хватило бы на несколько семей!
192
Pap. Harris, I, 20 b, 12-21 a, I; 65 c, 7-8.
Овощи внесены в годовой календарь Мединет-Абу под общим названием «ренпут» – «продукты года». Их раскладывали на столах или связывали пучками. Отдельно упоминаются лук и порей, известные с глубокой древности. Некий торговец Древнего царства говорит своему покупателю, который приходит с хлебом:
«Положи его, и я тебе дам превосходный лук (хеджу)». Порей (иакет) упоминается в медицинском папирусе Эберса, в «Сказках сыновей фараона Хуфу» и в «Сказке о потерпевшем кораблекрушение», который находит его на своем острове, где всего в изобилии. Но особенно ценился чеснок. Геродот утверждает, будто рабочие, строившие пирамиду Хеопса, получили редиса, лука и чеснока на 1600 серебряных талантов. Возможно, так оно и было, однако эти сведения не высечены на пирамиде, как полагал Геродот. Зато связки чеснока найдены в фиванских гробницах. Иероглифическое изображение чеснока В. Лорэ распознал в Большом папирусе Харриса и нашел его соответствие в коптском варианте Библии. [193] Рамсес III щедро раздавал чеснок храмам. Древние евреи на пути к земле обетованной с сожалением вспоминали об огурцах, арбузах, луке и чесноке изобильного Египта. [194]
193
Loret V. L'ail chez les anciens Egyptiens, Sphinx, 1905, c. 135-147.
194
Nombres, XI, c. 5.
Огурцы, арбузы, а также дыни часто появляются на жертвенных стелах рядом со связками стеблей папируса, которые кое-кто раньше принимал за спаржу. Античные авторы утверждали, будто религия запрещала египтянам употреблять в пищу бобы и горох, дабы научить их хоть от чего-то воздерживаться, как полагает Диодор. [195]
195
Hérodote II.38; Diodore I.2.33.
196
Loret V. La flore pharaonique, № 152, c. 128-129, 157.
*32
Канопы – сосуды для внутренностей покойного, извлекаемых при мумификации. Их сохранение «поручалось» четырем сыновьям Хора, поэтому крышки канон часто украшали головы Амсета, Кебехсенуфа, Хапи и Дуамутефа.
Латук (салат) выращивали, обильно поливая в огородах при доме. Он считался растением бога Мина, чья статуя часто возвышалась перед грядками латука. Однако фаллический бог был не единственным, кто лакомился латуком. Автор повествования о споре Хора и Сетха рассказывает, что Исида явилась в сад Сетха и спросила у садовника, какие овощи предпочитает Сетх. Тот ответил:
«При мне он не ел никаких овощей, кроме латука».
На другой день Сетх вернулся в свой сад и, как обычно, наелся латука. Сетх слыл распутником, однако и Мин мог кое в чем с ним поспорить. Давно заметили, что латук возвращает мужчинам половую силу, а женщинам – плодовитость. Поэтому его потребляли в больших количествах. На жертвенных столах можно часто увидеть прекрасный зеленый латук. Употребляли его, очевидно, так же, как современные арабы: в сыром виде с растительным маслом и солью. [197]
197
Pap. Chester Beatty I, II, 10-12; Keimer L. Die Gartenpflanzen im alten Egypten, c. l-6.
Древние египтяне в отличие от сегодняшних, увы, даже не знали ничего об апельсинах, лимонах и бананах. Груши, персики, вишни и миндаль появились у них только в римскую эпоху. Тем не менее в летний период они могли наслаждаться виноградом, фигами, финиками и плодами сикомора, правда не такими крупными и вкусными, как фиги. Финики в Египте тоже не очень хороши, разве что к Фиваиде. Орехи дум-пальмы съедобны, однако их употребляли главным образом как лекарственное средство. Кокосовые пальмы были редкостью, а их орехи – изысканным лакомством немногих привилегированных. Гранатовые, оливковые деревья и яблони, завезенные во времена гиксосов, при хорошем уходе давали богатые урожаи. Оливковое масло использовали для освещения, но это не значит, что его не употребляли в пищу. До появления олив египтяне разводили другие масличные деревья, среди которых главным было ореховое дерево – «бак». К списку фруктовых деревьев можно еще добавить мимозу, ююбу (зизифу) (плоды использовались для изготовления лекарств) и баланитес египетский. Не следует забывать, что многие названия деревьев и растений до сих пор не идентифицированы, а потому мы не можем составить полый список полезной флоры древнего Египта. Бедняки порой довольствовались тем, что жевали сердцевину стеблей папируса, как сегодня жуют стебли сахарного тростника, и корневища других водяных растений, которые мы во множестве находим в гробницах. [198]
198
Diodore I.34.
Молоко считалось настоящим лакомством. Его хранили в пузатых глиняных сосудах, горлышко которых затыкали пучком травы, чтобы уберечь от насекомых. Многие слова обозначали молочные продукты – сливки, масло, творог – однако за точность перевода этих терминов ручаться нельзя. В некоторые снадобья и диетические блюда добавляли соль. Можно предполагать, что ее вообще много употребляли. Чтобы подсластить напиток или кушанье, доставляли мед или плоды рожкового дерева. [199] Иероглиф «неджем» (с ним писали слова «сладкий», «сладость») имел вид стручка этого дерева. Египтяне отправлялись за медом и воском диких пчел далеко в пустыню. Этим занимались специальные люди. Сборщики меда объединялись со сборщиками скипидарной смолы в отдаленных вади. Фараон старался защитить их от опасностей, которым они подвергались вдали от Нильской долины, и посылал иногда лучников сопровождать их. Но египтяне разводили пчел и в своих садах. Ульями служили большие глиняные кувшины. Пасечник без боязни расхаживал среди ульев. Он отгонял пчел рукой и извлекал соты. Хранили мед в больших запечатанных каменных сосудах. [200]
199
Loret V. La flore pharaonique, № 146. Везир Рехмира в то же время прибирает к рукам весь урожай зерна и собранный мед (Urk., IV, 1040-1041); Medinet-Habu, 146, l, 281, 286; Рар. Harris, I. 28, 46, 48.
200
Steindorff und Wolf. Die Thebanische Gräberwelt, Lpz., 1932, c. 18.