Египетское метро

Шикера Сергей

– Мыхаил…

Молчание и опять ворочание, толчки.

– Ты – Михаил? – спросил Георгий Тягина.

– Михаил, – подтвердил тот. – Он наверное услышал имя, пока мы здесь вас ждали, разговаривали…

– Тогда отвечай.

– Здесь! – громко, отрывисто произнёс Тягин.

Георгий кивнул, раздавил носком сапога окурок и, повышая голос, опять обратился к перегородке:

– Ну! Михаил. Дальше что?! Говори, не зли меня! А то на колбасу пущу… – он подмигнул Тягину.

– Мыхаил… – опять донеслось с той стороны. – Мыхаил, слышишь?

– Слышит-слышит,

давай! – приказал Георгий. Он отхаркнул в сторону и, приготовившись слушать, расставил ноги пошире, сложил на груди руки и опустил голову.

– Знай же, – отозвался человек-свинья за досками.

Он несколько раз глухо и отрывисто прохрипел, видимо прочищая горло, чем-то пошуршал и, наконец, медленно с паузами затянул:

– Знай же… не смертное зло, а бессмертное скилла… свирепа… дико-сильна… ненасытна… сражение с ней невозможно… мужество здесь не поможет… одно здесь спасение… бегство.

Он умолк и Тягин переглянулся с Тверязовым, который, усмехаясь, гримасой изобразил: «так-то!».

– Откуда это? – вполголоса спросил у него Тягин.

– А вот думай. Тебе же сказали.

– Васька, всё? – спросил Георгий.

– Всэ. Крапка, – ответили ему.

– Тогда повтори. Давай. Еще раз.

И так же медленно, и с теми же паузами всё было повторено.

– Вы что-нибудь поняли? – повернулся Георгий к Тверязову.

– Да, спасибо, – кивнул тот и сунул хозяину деньги.

– Точно? Он может еще повторить. Сколько надо, столько повторит. Васька!..

– Спасибо, достаточно.

– Пожалуйста. Приходите еще, – сказал хозяин и попрощался.

За перегородкой было тихо.

– Ну, в принципе, придумано неплохо, – произнес Тягин, когда они вышли на улицу. – Новая точка на туристической карте города. Он якобы живет в этом загоне?

– Якобы да. А представь, если он и в самом деле лежит там в жиже и картофельных очистках…

– Ты так и не сказал, что это было.

– Одиссея. Он всем оттуда читает. У тебя, если не ошибаюсь, был отрывок со Сциллой и Харибдой.

– Он там с книжкой сидит?

– Не знаю. Может наизусть помнит. Что тебя смущает?

– Нет, ничего, – ответил Тягин, которого и впрямь несколько смутило совпадение только что услышанного с настойчивым советом фельдшера быстрей уезжать. – А тебе он что зачитывал, если не секрет?

– Не помню уже. Но там были слова: «земли бесполезное бремя».

– Ну, такое любому подойдёт.

– Так и твоё любому подойдёт. Как посмотреть.

– И давно он здесь пророчествует?

– Около месяца. Только еще набирает известность.

Тверязов потянул его в близлежащую рюмочную. По дороге Тягин от только что увиденного вновь перешел к убийству в поезде.

– Я тут вот что подумал, – говорил он. – Может человек совсем не случайно становится свидетелем каких-то происшествий, всех этих аварий, катаклизмов?..

– Сейчас все всему свидетели, – сказал Тверязов.

– Нет – речь только о непосредственном присутствии. Вживую. Мы же как к этому относимся: произошло, прошло и ладно. Слава Богу, что не с нами. А если это и с нами? Я о чем. Не следует ли толковать

некоторые происшествия как сны? Ну, хотя бы самые яркие, чрезвычайные. Которые слишком выбиваются из обычного порядка вещей. Они и отдают часто сновидением. Говорят же: как во сне. Может быть, надо и относиться к ним так? Открываешь сонник и смотришь: железная дорога. Поезд. Красное платье. Произошло к тому-то, жди того-то. А вот это символизирует то-то.

Тягин вдруг вспомнил: а ведь что-то похожее он слышал от Хвёдора, когда тот водил у него перед лицом заскорузлым пальцем и говорил, что парень в красном платье посмотрел на него не просто так.

– Слишком сложно, – возразил Тверязов. – Так совсем с ума сойдешь: толкования на толкованиях и толкованиями погоняют… брр!..

– Я говорю об исключительных событиях.

– Начнешь с исключительных, закончишь всеми подряд.

Всю их прогулку Тягин ломал голову: стоит ли рассказывать Тверязову о своём посещении Абакумова? знает ли тот вообще, что расписки у него больше нет? Самым подходящим был момент после того, как они выпили, и Тверязова немного развезло, но тут Тягин как-то замешкался. Да и на скандал боялся нарваться. А позже, с походом на скотный двор эти раздумья и вовсе вылетели у него из головы.

На следующий день ему позвонила бывшая жена Тверязова и предложила встретиться. Когда он вышел на угол Канатной и Карантинного спуска, там не было никого кроме пьяной немолодой бабы у киоска. Держась за прилавок, она маялась, топталась, то и дело роняла голову. «А по голосу не сказал бы», – пошутил про себя Тягин. В ту же минуту из-за киоска быстро вышла маленькая, похожая на подростка женщина лет тридцати, в очках. На левом плече у нее висела гитара в кожаном чехле, а за спиной был рюкзак с торчащей из него деревянной рукоятью меча, обмотанной между головкой и крестовиной черной изолентой. Она решительно подошла к Тягину и окинула его строгим оценивающим взглядом с головы до ног.

– Я Мальта.

Тягин пожал энергично протянутую руку.

– У меня есть к вам серьёзное предложение, – сказала Мальта.

И рассказала, что ей позвонил испуганный Абакумов и попросил, чтобы она сказала Тягину, если тот к ней обратится, что получила половину от суммы, указанной в расписке. Обещал отблагодарить. Попросил даже как-нибудь погрубее отшить Тягина. На самом деле она никакой половины не получала. Из разговора же поняла, что Абакумов очень Тягина боится, а следовательно, у Тягина есть хороший шанс заставить его расплатиться по полной. Она готова всячески способствовать.

– Это он вам дал мой телефон? – недоверчиво спросил Тягин.

– Я взяла его у Тверязова. Сказала, что мне надо узнать у вас кое-что насчет работы в Москве.

Тягин задумался: нет ли здесь подвоха.

– Так сколько же вы тогда получили? – поинтересовался он.

Мальта помялась и сказала:

– Мне срочно нужны были деньги. – Она запнулась. – В общем, он сказал, что в таких случаях полагается десять процентов.

– В каких таких случаях?

– Когда расписку приносит кто-то другой, не хозяин.