Его апатия
Шрифт:
Во время процесса Голиков с трудом сидел на своем месте адвоката, то и дело беря в рот таблетки нитроглицерина или валидола. Он уже предоставил право ведения защиты своему помощнику.
Наконец прокурор вызвал для дачи показаний эксперта-патологоанатома Григория Санаева.
— Позволяют ли результаты вскрытия утверждать, что девочка погибла насильственной смертью? — спросил его прокурор.
— Безусловно, — ответил Санаев.
— На одежде девочки были найдены отпечатки пальцев подсудимого.
— Это вывод дактилоскопической экспертизы, —
— У меня нет вопросов к эксперту, — победно заявил прокурор. Он был коренастым, среднего роста, красивая седая шевелюра делала его похожим на прокурора в исполнении американской кинозвезды. Ковалев не скрывал, что надеется после этого процесса получить высокий пост в Генеральной прокуратуре.
— У меня есть, — сказал Дронго, поднимаясь с места. — Скажите, господин Санаев, отчего именно погибла девочка? Можно ли считать, что она была задушена?
— Нет, — ответил Санаев. — Мы указали в протоколе, что на ее шее остались следы мужских пальцев. Но ее не задушили, она погибла от удара в голову.
— У погибшей на губах были синяки, — напомнил Дронго. — Они могли появиться в результате удара или в результате удушения?
— Наши эксперты предполагали, что это следы попыток спасти девочку, делая ей искусственное дыхание. Возможно, когда ее обнаружили, она еще была жива.
— Согласно вашим актам, родителей девочки обнаружили через семь-восемь часов после смерти. Вы считаете, что девочка могла жить столько часов после попытки ее убить?
— Я не понимаю, почему защита так интересуется подробностями смерти ребенка, — обратился к судье прокурор. — От куда у вас такой болезненный интерес, Господин Дронго?
— У меня есть на то веские причины, — ответил Дронго под неодобрительный гул.
— Этого быть не могло, — ответил Санаев. — Так что я не могу объяснить, откуда появились эти синяки.
— У меня вопросов больше нет, — сообщил Дронго. Возвращаясь к скамье адвокатов, он увидел в зале Митрохина, который сидел в последнем ряду и задумчиво следил за прениями сторон.
При допросе матери Ковальчука прокурор задал ей лишь несколько вопросов и разрешил сесть в зале. Сестра Петра Ковальчука была вызвана позже. Но и к ней у прокурора были лишь вопросы, ответы на которые могли подтвердить, насколько порядочным человеком был погибший. Когда прокурор закончил, пришла очередь Дронго задать сестре погибшего свои вопросы.
— Скажите пожалуйста, свидетель, вы никогда не встречались с находящимся здесь Омаром Нагиевым?
— Никогда, — был твердый ответ.
— То есть он никогда не приезжал к вам в Балашиху?
— Никогда, — снова отрезала сестра погибшего.
— Спасибо, — сказал Дронго. — Пригласите, пожалуйста, свидетеля Анатолия Потребеева.
Когда Потребеев занял место свидетеля, в зале наступила мертвая тишина.
— Свидетель Потребеев, вы хорошо знаете подсудимого? — спросил Дронго.
— Мы
— Расскажите суду, как вы отвозили своего друга в Балашиху, и укажите конкретный адрес.
— Потребеев начал рассказывать. Дронго увидел, что в зале появилась Лена Бондаренко. Она огляделась и подсела к Фатиме. Женщины обнялись и тихо заплакали. Омар сидел, опустив голову, он не видел своей бывшей супруги. "Очевидно, ее привез Погребеев, — догадался Дронго. — Какой молодец!" Потребеев рассказал о поездке в Балашиху и назвал адрес Прокоповичей.
— Свидетельница Ковальчук, у меня есть к вам еще вопрос. — Вновь пригласил сестру погибшего Дронго. — Вы утверждали, что Нагиев никогда не был в вашем доме. Потребеев утверждает, что привозил Нагиева к вам и видел, как он входил в ваш дом.
— Мало ли чего он утверждает! — разошлась женщина. — Не было его, и все. Не видела я его никогда.
— Он приехал к вам, чтобы вернуть деньги, — сказал Дронго, и в зале началось оживление.
— Протестую! — прокурор встал. — Вместо вопроса защита сама начинает что-то утверждать, да еще без ссылки на свидетеля. Ведь Потребеев говорит только, что привез Нагиева на место. Он не утверждает, будто видел, как подсудимый передавал деньги.
— Протест принят, — отозвалась судья. — Защита должна более тщательно формулировать свои вопросы.
— Значит, вы не получали денег от подсудимого? — задал вопрос Дронго. — Только перед тем как ответить мне, вспомните, свидетельница: вы предупреждены об ответственности за дачу ложных показаний.
— Ничего я не получала, — после небольшой заминки зло ответила женщина.
— У вас еще есть вопросы? — строго спросила судья. — Нет? Тогда… — Но ей не дали договорить.
— Подождите! — раздался из зала женский голос.
Судья нахмурилась. Нельзя прерывать судью, прокурор может потом опротестовать любое решение, сославшись на то, что судебный процесс был проведен с очевидными нарушениями.
— Прошу успокоиться, — строго произнесла судья. — Иначе мне придется приказать вывести нарушителей из зала.
— Пожалуйста, подождите, — повторил тот же женский голос, и из первого ряда поднялась мать погибшего. Она была в темном платке, в темном платье. Лицо почернело от горя. Дочь метнула на нее бешеный взгляд, но ничего не произнесла.
— Я хочу сказать… — начала несчастная женщина. — Не могу взять греха на душу, Этот… — Она показала дрожащим пальцем сидевшего за решеткой Омара Нагиева. — Этот… — Она не назвала его ни "человеком", ни "убийцей", происходящее было выше ее сил. Судья из уважения к страшному горю женщины не стала ее прерывать. —Он приехал к нам домой и оставил нам все деньги, — выдохнула старуха. — Сказал, чтo это деньги Пети, я их взяла. Но я не знала, что он убийца. Я взяла деньги Пети, они у нас. Прости меня, Господи… — Она покачнулась и упала бы, если бы ее не подхватил сидевший рядом мужчина.