Его девственница
Шрифт:
Я представляю, что на моей груди рука мистера Гейба, и эта мысль посылает разряд тока сквозь меня прямо к сердцу. Это автоматически сопровождается потоком вины, которую я должна выкинуть из головы. Это то чувство, которого меня учили опасаться.
Я не должна трогать себя.
Не должна думать о мистере Гейбе в таком ключе.
Это неправильно. Грязно.
Я всегда была хорошей девочкой. Всегда игнорировала возбуждение, если такое случалось. Сейчас, прошло меньше недели учебного года, а я не могу удержаться от того, чтобы не засунуть руку под пояс моих пижамных
Маленький комочек уже смазан моей влажностью, поэтому пальцы легко скользят над ним. Не думаю, что когда-либо в жизни была настолько мокрой и возбужденной как сейчас. Когда я дотрагиваюсь до себя, стон слетает с губ, поэтому я плотно сжимаю их.
Что, если Луна раньше вернется домой и увидит, как я трогаю себя? Тогда я умру от смущения.
Что еще хуже, а что, если мистер Гейб узнает, что я лежу в постели и фантазирую о нем? Что, если он узнает о том, как быстро я кружу пальцами по своему клитору, представляя, будто это не мои пальцы, а его?
– Поведай мне о своих грязных мыслях, Пьюрити, - требует мистер Гейб. Он наклоняется ко мне, прижимая ладонь к стене над моей головой. Мы стоим в коридоре посреди пиццерии. Люди в метре от нас даже и не подозревают о том, что мы делаем что-то нехорошее, стоя здесь. Очень нехорошее.
Мне хочется подойти к самому краю.
Пошло все к черту. Я хочу спрыгнуть. Хочу нырнуть с головой прямо с обрыва.
Тем не менее, стоя перед ним прямо сейчас, я не могу заставить себя сделать это. Вместо того чтобы признать многие неуместные мысли о нем, которые посещали меня, я вру. – Не понимаю, о чем вы, - шепчу я.
Ложь, ложь, ложь.
Он не верит мне.
Читает меня, как открытую книгу.
Наклоняясь ближе, его губы почти касаются моего уха, он говорит.
– Я досчитаю до трех, - шепчет он. Своей кожей я ощущаю тепло его дыхания.
Я надеюсь, что он протянет руку и прикоснется ко мне, прижимая губы к моим так, как я фантазировала об этом.
Но он этого не делает.
– Я досчитаю до трех, - повторяет он. – И ты расскажешь мне, о чем думаешь ночью, пока никого нет в комнате, когда ты наедине со своими мыслями… и пальцами. Поняла?
Я не отвечаю, но тихое хныканье вырывается из меня, прежде чем могу остановить это.
Он смеется.
– Я знал это, - тихо говорит он. – Ты фантазируешь о моих пальцах в своей мокрой киске?
Я закусываю губу, чтобы не стонать вслух от его слов. Я никогда не была рядом с кем-то, кто бы говорил со мной так, как он.
– Не хочешь отвечать, Пьюрити? – дразнит мистер Гейб. – Или, возможно, ты ласкаешь себя, думая о том, как стоишь на коленях на полу и берешь мой член в свой ротик?
Я дрожу.
Это заметно, и, Слава Богу, что мы одни в коридоре.
– О, это «да», если я правильно понял? – тихо говорит он с низким смехом. – Это определенно «да», не так ли, милая?
Не уверена, ожидает ли он ответа, но мои губы широко раскрываются, будто я правда хочу его попробовать.
Я никогда не делала ничего такого, но хочу попробовать его.
Мои трусики пропитаны возбуждением.
–
Единственное, что я могу ответить, это слегка проскулить. Я отчаянно желаю, чтобы он прикоснулся ко мне, но он до сих пор не дотронулся до меня. Нигде.
– Скажи мне, Пьюрити, - требует он. – Скажи мне, если твой рот мой. Расскажи мне, о чем ты думаешь ночью, когда скользишь пальцами между ног. Расскажи мне, что ты представляешь, пока кончаешь.
Боже. Я не могу произнести такого вслух. Не могу рассказать ему, о чем я фантазирую.
– Я считаю до трех, - предупреждает он.
– А если я тебе не расскажу? – мне едва удается выдавить вопрос, и слова еле слышно, потому что я произношу их, затаив дыхание. Я выпрямляюсь, вытягиваясь выше, пока спрашиваю, но это только заставляет мою грудь толкнуться вверх, практически умоляя взять ее в руки.
Практически умоляю его положить руки туда, куда он хочет.
Мои пальцы крепче прижимаются к моему клитору, и мои движения становятся быстрее, так как в моей фантазии мистер Гейб требует, чтобы я отвечала ему тем же грязным языком, который он использует, разговаривая со мной. Все это быстрее доводит меня до оргазма.
Я не должна кончать. Не должна думать о таком. Не должна продолжать развивать эту фантазию.
Но я не могу остановиться.
– Если ты мне не скажешь, - властно говорит он, - я подниму твою юбку прямо здесь, посреди коридора. А потом я засуну пальцы между твоих ног и использую их, чтобы трахнуть эту мокрую киску, пока ты не кончишь прямо здесь. Заставлю тебя кричать мое имя, и все люди, сидящие в этом ресторане, услышат, как ты кончаешь, Пьюрити. Ты меня поняла?
– Да, - вздыхаю я. Нет, не вздыхаю, задыхаюсь – это больше похоже на пантомиму, как будто я животное в клетке. Я умираю, так хочу, чтобы он поднял мою юбку, сорвал трусики и ввел пальцы в меня.
Умираю от того, что хочу чувствовать его всего между своих ног.
– Один, - рычит он.
Я ни слова не говорю.
Мое сердце бешено бьется. Он этого не сделает, правда? Конечно, он же не настолько сумасшедший. Ведь тогда ему придется стольким пожертвовать. На самом деле, б'oльшим, чем мне, потому что вся его работа будет поставлена на кон. А я просто нахожусь здесь, в общественном месте, где каждый может в любой момент повернуть за угол и увидеть нас.
– Два, - говорит он, его голос еще грубее.
Я мычу, кусая нижнюю губу, чтобы не закричать еще громче.
Что это за вопрос?! О чем я фантазирую? Я не могу сформировать свои мысли в предложение прямо сейчас, потому что единственное, о чем могу думать, это то, что произойдет, когда он досчитает до трех.
Я могу думать только о том, как хочу, чтобы это случилось.
– В последний раз предупреждаю тебя, Пьюрити, - бормочет он мне на ухо. – Я больше не буду говорить тебе об этом.