Его девственница
Шрифт:
– Одна из составляющих хорошего писателя – это умение воображать, для того, чтобы передать читателю вещи, которые вы не обязательно испытывали сами, - продолжает он, не дожидаясь моих вопросов. – Люди, пишущие детективы прежде, чем написать об убийстве, не должны никого убивать. Вы можете писать о похоти, не имея…
Его голос стихает, окончание его фразы очевидно.
Не имея какого-либо сексуального опыта.
Мои руки цепляются за ремень моей сумки еще крепче, а я выпрямляюсь. Гнев проходит сквозь меня. Этот мужчина
– Вы понятия не имеете, есть ли у меня опыт или нет, - говорю ему, с неожиданностью понимая, насколько я озлоблена на него.
– О? – дурацкая ухмылка появляется на его лице. Злость бушует внутри меня. Я понятия не имею, почему я так злюсь. Даже больше, я понятия не имею, почему беспокоюсь о том, что он думает о моем опыте или его отсутствии.
– Именно, - обороняюсь. – Вы не знаете меня. Может, у меня обширный сексуальный опыт.
Его улыбка исчезает. Теперь он смотрит на меня с каким-то непонятным выражением лица.
– Идите, Пьюрити, - рычит профессор Райан. Он не двигается. Он стоит там же, где и стоял, неподвижно, как статуя, со скрещенными руками.
Мое сердце колотится.
– Идите и что?
Желваки пульсирует на его лице, когда он сжимает челюсть.
– Идите и опирайтесь на свой обширный… опыт… в вашем задании.
– Может быть, так и сделаю, - язвлю я.
– Отлично. С нетерпением жду, - его голос жесткий, а слова кратки.
– Отлично, - повторяю прежде, чем развернуться и выйти из класса.
Пока я иду в свою комнату в общежитии, мысли всю дорогу роятся в моей голове.
Что угодно, но не отлично. Почему мне нужно было сказать об «обширном сексуальном опыте»? У меня ровно противоположный опыт, когда дело доходит до практически всего, но особенно, когда дело касается секса. Теперь он ждет, что я напишу так, будто знаю, о чем говорю, но я не смогу этого сделать.
Почему я вообще отрыла свой рот?
Вернувшись в нашу комнату, я вижу, как Луна, растянувшись на своей кровати, листает учебник и ест печенье.
– Как дела?
Я закатываю глаза.
– Литературный класс, - произношу, вздыхая более драматично, чем мне хотелось это сделать.
– Ооо... Литературный класс профессора Райана.
Я бросаю на нее раздраженный взгляд, когда она подчеркивает его имя.
– Начинаю ненавидеть этот класс.
Она смеется.
– Ты ненавидишь класс, который преподает профессор Красавчик? Хотя я и презираю литературу, даже я взяла бы у него парочку уроков. Черт, я бы пошла на его занятия, даже если бы он просто сидел перед студентами и читал вслух электронную книгу.
– Он не… я имею в виду… не обращала внимания, - заикаюсь я. Ложь за ложью.
Она выгибает бровь. – Не обращала внимания на то, что человек привлекательный?
– Нет, в смысле… само собой… нет.
Мне следует рассказать ей, что он дружил с моим
Было бы еще более неправильно фантазировать о нем. Забудь про разъяснения Луне, лучше объясни это себе.
– Ну? – она зовет меня, смеясь. – Я хочу услышать, как ты скажешь, что он не горяч.
– Ты считаешь, что он действительно красивый? – спрашиваю я, мой голос становится громче, по крайней мере, на октаву.
Совсем не подозрительно.
Прочищая горло, я поворачиваюсь и притворяюсь очень занятой. Вынимаю блокнот и книги из сумки и кладу их на кровать, чтобы отвлечь себя от этого разговора.
– Да, - отвечает она. – У меня есть глаза, знаешь ли. Твой профессор – объективно привлекательный. Я имею в виду, хотя он и совершенно не в моем вкусе – потому что он «костюм», а я не встречаюсь с такими, он точно симпатичный. Он похож на одного из тех голливудских актеров, Джорджа Клуни или типа того. Я почти уверена, что это единственная причина, по которой те сучки с нашего этажа, которые назвали тебя амишкой, хотели попасть в его класс. На самом деле, я совершенно уверена в том, что у них нет мозгов, чтобы хотеть заниматься чем-то серьезным.
Меня осеняет: если Луна думает, что "Профессор Красавчик" - привлекательный, то есть шанс, что она не единственная. Профессора Райана, наверняка, постоянно преследуют женщины. Наверное, у него много красивых девушек. И студентки, такие, как с нашего этажа, постоянно бросаются на него.
Внезапный прилив ревности пронизывает меня, и я ненавижу себя за это. Это чувство совершенно бессмысленно. Я не имею права ревновать. У меня даже нет причин на это. Профессор Райан мне не нужен. Напоминаю себе, что, хотя он может и быть горячим, он еще и напыщенный придурок. И, в конце концов, нет никаких шансов, что он заинтересован во мне. С чего бы ему хотеть такую девушку, с которой он постоянно ругается?
– Ну, думаю, я действительно никогда не замечала этого, - говорю я тихим голосом. – Плюс, он полная…
Я почти произношу «задница», но по привычке останавливаю себя, прежде чем произнести грубое слово. Не то, чтобы Луна обиделась, если бы я ругалась матом, и не то чтобы, я все еще чтила ценности моего отца. Но это заставляет меня чувствовать себя неправильно. Почти так же неправильно, как это ощущается, когда я вспоминаю профессора Райана и чувствую бабочек в своем животе.
Я в принципе чувствую себя неправильно, говоря плохое о человеке.
Даже если он действительно высокомерная задница.
– Он что?
– Ничего, - лгу я. – Я забыла, что хотела сказать.
– Мне показалось, что ты собиралась обхаять профессора Красавчика.
Я раздраженно вздыхаю.
– Просто он задал такое дурацкое задание, что я даже не знаю, как его делать. Хотя, на самом деле оно не имеет большого значения в общем масштабе заданий.
Луна тянется на кровати, и ложится назад на гору подушек у изголовья.
– Итак, развлеки меня.