Его девственница
Шрифт:
Это кажется чем-то непристойным. Грязным.
– Посмотри, какая ты мокрая, - бормочет он. – Ты сидела в моем кресле, разговаривала со мной так, как будто все нормально, пока твоя киска истекала влагой. Сидела там и представляла то, чем я собираюсь заняться с тобой, не так ли?
– Да, - признаю я. Я очень хочу, чтобы он прикоснулся ко мне, но он этого не делает. Он разговаривает со мной, лишь продлевая мои мучения.
– Ты делаешь домашнее задание? Я не слышу клавиатуры.
Как я могу писать, когда он у меня между ног? Это
– Да, сэр.
Я пытаюсь сосредоточиться, глядя на страницу. О чем я собираюсь написать в этот раз?
– Я хотел бы слизать всю эту влажность с твоей киски, но боюсь, что не смогу сделать этого, пока не услышу, как ты печатаешь, - сообщает он мне. – Так что начинай делать домашнюю работу. Если я услышу, как ты перестанешь печатать, я перестану лизать.
– Да, сэр.
Я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на моем задании, начиная печатать, когда он проводит своим языком по моей щели.
Я чуть ли не сажусь на стул, когда кричу.
– Боже мой!
Его руки сжимают мою задницу, удерживая меня на месте.
– Домашнее задание, грязная девчонка. Продолжай писать.
Продолжай писать. Сосредоточься.
Он лижет меня, медленно и методично, его язык скользит между моих ног, будто он решил провести там всю ночь. Когда он прижимает язык к моему клитору, я стону.
– Я не могу думать, когда ты прямо между моих ног.
– Ну, я бы на твоем месте подумал бы как начать делать это, пока я лижу тебя, поскольку в противном случае твой следующий урок будет включать в себя несколько оргазмов.
По моему позвоночнику проходит покалывание. Интонация его голоса звучит так, будто он угрожает, но перспектива испытывать оргазмы, пока я не закончу свое задание, совсем не похожа на пытку.
– Я буду продолжать трахать тебя своим языком, пока ты не закончишь писать, и я не остановлюсь, пока ты не сделаешь домашнюю работу.
Его рот накрывает мою киску, и я едва могу дышать.
– Как я смогу сосредоточиться на своем задании, когда ты делаешь это?
– Ты умная девочка, - говорит он, посмеиваясь. – Надеюсь, что ты это осознаешь. Возвращайся к заданию.
Я начинаю снова печатать, но успеваю напечатать лишь пару слов, как язык мистера Гейба вновь начинает свою работу. Его рот теплый и влажный, и это самое удивительное, что я чувствовала в своей жизни. Я не понимаю, как он может думать, что я способна работать, пока его язык щелкает мастерскими штрихами по мне, вверх и вниз по моей шелке и вокруг клитора до тех пор, пока экран ноутбука не начинает размываться. Когда он всасывает мой клитор в рот, волна возбуждения ударят по мне так сильно, что я почти падаю на стул.
Он делает паузу, руками держа мои бедра.
– Я не слышу печатания, Пьюрити. Ты пишешь?
– Пишу? – я бормочу.
Точно. Я должна работать.
Щурясь, я смотрю на экран, пытаясь сформировать целостную мысль, но это невозможно, пока это пульсирующее ощущение
Он не вернет свой рот на мою киску, пока я не начну писать, поэтому я начинаю печатать глупые бессмысленные слова. Но даже это требует концентрации, которая едва приходит ко мне.
– Продолжай писать, - бормочет он.
Затем он вставляет свой язык внутрь меня.
Внутрь моей киски.
– О, боже мой, - стону я. Любая попытка что-либо написать вылетает в окно, вместе с любым подобием хладнокровия, которым я хоть чуть-чуть обладала до этого. Сжимая подлокотники на стуле, мои ногти врезаются в кожу, когда он толкает свой язык дальше. Мои бедра прижимаются к его лицу считай по собственной воле, и я начинаю ритмично двигаться, пока он трахает меня своим языком.
Мистер Гейб трахает меня своим языком.
Это самое грязное, что я когда-либо делала в своей не слишком насыщенной жизни. А также самое горячее.
Я закрываю глаза и откидываю голову назад, позволяя удовольствию, которое он доставляет мне сейчас, полностью поглотить себя. Если бы я узнала раньше, что это может быть так хорошо…
И тут он останавливается.
– Грязная девчонка, я чувствую, как ты трахаешь мое лицо, но я не слышу, чтобы ты печатала.
Мое дыхание затруднено. Я хочу кричать о том разочаровании, когда меня почти доводят до оргазма, а затем отказывают в нем.
– Это потому, что я не могу печатать.
– О, ты можешь, - настаивает он.
Моя киска сжимается.
– Я знаю, что у тебя достаточно самодисциплины, ведь ты та девушка, которая говорила мне, что она почти никогда не касалась себя.
– Но это было раньше, - скулю я.
– До чего?
– До того, как ты начал…
До того, как ты начал меня возбуждать, заводить и проникать в мысли, так, что я не могу думать ни о чем, кроме тебя.
Как я могу объяснить ему, что то, что он сделал, каким-то образом изменило меня? Я не знала раньше, как хорошо все это может ощущаться. Теперь я жажду его прикосновений. Пара оргазмов от него, и теперь я желаю испытать все оргазмы в мире.
Я боюсь того, что произойдет, когда он использует свой член вместо языка. Я могу сойти с ума, стать сумасшедшей нимфоманкой, которая не сможет встать с кровати.
– До того, как я начал что? – он щелкает кончиком языка по моему клитору.
– Прекрати делать это, - отрезаю я, мои руки тянутся к его голове. Я склоняюсь над ним; я должна руководить процессом.
Но у него волшебный язык.
И волшебные пальцы.
И, вероятно, волшебный член.
– Прекрати делать что? – он обхватывает мой клитор своим ртом, и мне кажется, что я могу заплакать от облегчения, снова ощущая его язык на мне. Мои глаза смотрят на экран моего ноутбука, и я сдерживаю себя, чтобы не засмеяться. Я набрала три предложения, и ни одно из них не имеет смысла.