Его девственница
Шрифт:
– Эта мокрая маленькая киска моя, - рычу я. – Твое тело принадлежит мне. Я собираюсь брать его снова, и снова, и снова. Ты вся принадлежишь мне, маленькая девочка.
– Да, - стонет она. Ее киска сжимается вокруг моих пальцев.
– Кто ты? – я спрашиваю.
– Твоя грязная маленькая девочка, - задыхается она. Затем она выгибается и все ее тело трясется, когда она на короткое время поднимается с моих коленей, взрываясь на моих пальцах. Ее оргазм разрывает ее так сильно, что мне кажется, что она может сломать
Она закрывает рот рукой, чтобы заглушить визг, который вырывается из нее. Благодаря руке, это больше похоже на писк, чем на стон, и это почти заставляет меня засмеяться вслух. Я не могу смеяться, не над этой девушкой, испытывающей оргазм на моих коленях.
Она слишком горячая из-за того, что она делает сейчас, поэтому не может быть смешной.
Когда она падает на меня, я сижу, слушая, как ее грубое и рваное дыхание разносится по комнате. Сижу с пальцами глубоко внутри нее и жду, пока она придет в себя.
– Моя грязная маленькая девочка, - напоминаю я ей.
Моя.
28
Габриэль
– Итак, что с тобой происходит в последнее время? – Нейт дождался, пока Анджело сел на свое место, и мы передали ему блюдо, приготовленное специально для бранча, прежде чем начал говорить со мной.
Я знал, что это случится. Мой брат не глупый. Он умный и наблюдательный, и он знает меня слишком хорошо, чтобы поверить, что я отказывался от бранча в течение нескольких недель только потому, что писал книгу.
Проблема в том, что это единственное оправдание, которое у меня есть. Единственное, что я могу ему сказать.
– Я же говорил вам, что я писал, - прикидываюсь я святошей. – Много. Мой писательский кризис испарился, поэтому я пытался извлечь из этого выгоду.
Анджело смотрит на Нейта.
– Видел?
– Почему вы так на меня смотрите? – спрашиваю я.
– Просто так, - невинно говорит Анджело, пожимая плечами, пока протягивает мне тарелку. – Домашние пончики.
Мой желудок в ответ издает урчание, достаточно громко для того, чтобы даже в другом городе услышали.
– Похоже, я немного проголодался, - признаюсь я, беря пончик. – Но не думай, что я не заметил того взгляда, который ты только что кинул Нейту.
Когда я опускаю тарелку, Анджело кладет еще один пончик на мою растущую кучу еды.
– Ты ел? – Он не ждет, пока я отвечу, прежде чем склонится к Нейту. – Твой брат выглядит так, будто похудел. Он похудел, верно?
Нейт закатывает глаза.
– Он не потерял в весе, а даже если это так, он поправится на двадцать фунтов за один лишь сегодняшний бранч.
– Ну, пропуск бранчей, очевидно, не пошел ему на пользу.
– Вы закончили говорить обо мне, как будто меня здесь нет, или вы хотите продолжить
– Я не уверен, - размышляет Нейт. Он шепчет Анджело. – Я хочу просто продолжить говорить о нем, как будто его здесь нет.
– Разбирайтесь сами, - я пихаю еду в рот и делаю глоток своей «Мимозы».
Я пропускал бранч с Нейтом и Анджело. Избегал поездок сюда, потому что боялся, что мой брат сможет увидеть меня насквозь и сразу же поймет, что я встречаюсь с кем-то, из чего посыпится целый ряд вопросов, на которые я не уверен, что готов ответить.
Такие вопросы, типа, черт возьми, как я называю то, что происходит с Пьюрити?
Встречаться с ней – это не совсем та фраза, не так ли? Я не собираюсь с ней встречаться. Мы не пара. Черт, я ведь не какая-нибудь гребаная девчонка.
Дурачиться? Перепихиваться?
Какую фразу используют сегодняшние дети? Тусоваться.
Это звучит гораздо более дипломатично и непринужденно, чем позволять отсасывать ей или трахать ее пальцами на моей кухне.
Мы просто тусуемся вместе. Это звучит так, как будто не имеет большого значения; конечно, нет причин чувствовать себя виноватым за то, что не сказал об этом моему брату и Анджело. Это не то, чтобы я скрываю Пьюрити, просто нет причин, чтобы они знали о ней.
Это то, что я говорю себе.
Нейт скептически смотрит на меня.
– Значит, ты пропускал бранч только потому, что скрывался в своем доме?
– Здорово, что ты снова пишешь, Гейб, - говорит Анджело, кидая на Нейта злобный взгляд.
Нейт ворчит.
– На прошлой неделе он говорил, что у него грипп.
– Ох, да оставь его в покое, Нейт, - ругается Анджело. – Мы выносили ему мозги за то, что он не писал, а теперь, когда он пишет, мы все еще достаем его.
– Ага, Нейт, - поддакиваю я, издеваясь над своим братом.
Нейт смеется.
– Я выношу ему мозг, потому что я знаю, когда мой брат лжет. И сейчас он точно врет. Я просто хочу знать, почему.
Я кусаю свой пончик.
– Тебе кто-нибудь говорил, что тебе нужно было стать копом? Или детективом? Ты упустил свое призвание со всей этой линией козьей одежды. Кстати, как она?
Анджело светится, обхватывая ладонь Нейта своей рукой.
– Я так горжусь твоим братом, - хвастается он. – У него так много заказов, это просто безумие. Одна из фотографий козьего свадебного смокинга стала вирусной.