Его грешные пути
Шрифт:
Он легко соскочил на землю и указал рукой на поляну за речкой.
— Там мы заночуем, — сказал он.
Она взглянула туда, куда он показывал. Он и не подозревал, что она оцепенела от страха при виде мирной полянки.
— Там? За речкой? — Да.
— Но… придется перебираться на другой берег.
— Да!
— Но моста нет! Как же мы переберемся? Он принял ее испуг за упрямство.
— Река течет с востока на запад. Мы едем на север. Значит, нам надо ее переплыть.
— Разве нельзя подождать до утра?
— Мы не будем ждать. Мы двинемся вперед прямо
— Но… — пробормотала она, — там глубоко.
— Не очень.
— Но как мы будем перебираться? — произнесла она дрогнувшим голосом.
— Ты можешь сидеть на Счастливчике. А я переведу его через реку.
Он вошел в воду, держа коня под уздцы. Когда они уже преодолели треть пути, дно неожиданно ушло из-под ног Камерона: уровень воды оказался выше, чем он ожидал. Он выругался и поплыл. Счастливчик испуганно повел глазом и вскинул голову. Но хозяин что-то сказал ему, потрепал по шее, и животное успокоилось. Река стала еще глубже, и вскоре конь тоже перестал доставать ногами до дна. Камерон оглянулся и увидел, что Мередит бледная как полотно вцепилась в конскую гриву. Вода достигала ее бедер. Течение толкнуло коня вбок, он заржал и поплыл быстрее. Но Мередит не удержалась в седле. Камерон услышал, как она, вскрикнув, упала, подняв фонтан брызг.
Мгновение спустя ее голова появилась на поверхности, и на миг их взгляды встретились. Лицо ее исказилось от страха. У него екнуло сердце. Только сейчас он понял, что скрывалось за ее нежеланием идти в воду:
она не умела плавать! Он поплыл к ней, но быстрое течение успело отнести ее в сторону. Он понял, что так ему никогда не догнать ее, резко изменил направление и поплыл к берегу.
Выбравшись из воды, он побежал по берегу, не выпуская ее из виду. Более умелый пловец поплыл бы по течению, стараясь удержаться на поверхности, пока не достигнет безопасного места. А она из последних сил старалась плыть против течения. Она била по воде руками, голова ее то появлялась, то исчезала под водой, течение бросало ее, словно щепку.
Впереди река делала изгиб, и Камерон прыгнул на упавшее поперек течения обомшелое бревно, чудом сохранив равновесие. Теперь он оказался чуть ниже ее по течению. Через мгновение течение должно было вынести ее в спокойную заводь. Он набрал в грудь воздуха и бросился в воду.
Камерон вынырнул рядом с ней. Он успел схватить ее, пока она снова не ушла под воду, и прижал к себе.
Она закинула руки ему на шею. Остекленевшими от ужаса глазами она взглянула на него.
— Не дай мне утонуть! — крикнула она. — Только не дай мне утонуть!
Он еще крепче прижал ее к себе.
— Я держу тебя, дорогуша, — произнес он громко. — А теперь слушай меня. Держи голову над водой и не сопротивляйся.
Он всего за десяток взмахов достиг берега. Встав на дно, он подхватил ее на руки и вынес на траву. Счастливчик стоял рядом и мирно ощипывал с куста листочки.
Камерон остановился в замешательстве. Его очаровательная пленница не спешила отпускать его. Мягкие нежные ручки все еще крепко обнимали его за шею, а тело прижималось к нему так, будто, кроме него, ей не нужен был никто на свете.
Судя
На его губах появилась слабая улыбка.
— Леди, — пробормотал он, — если вы оглянетесь вокруг, то увидите, что опасность утонуть вам больше не угрожает.
Она подняла голову, задев макушкой его подбородок.
— А-ах, — тихо произнесла она.
Но так и не пошевелилась. Его темные брови удивленно поползли вверх. Он смущенно откашлялся и положил Мередит поудобнее.
Кажется, только теперь до ее сознания дошло, что она находится в его объятиях. Она мгновенно пришла в себя и, судорожно глотнув воздух, отпрянула от него. Как ни странно, это его немного обидело. Он опустил ее на землю.
Почувствовав себя на свободе, она отскочила в сторону, затем, пошатнувшись, нетвердой походкой направилась к группе вековых дубов и уселась на землю. Камерону показалось, что она опустилась на землю потому, что ноги ее не слушались.
Он последовал за ней.
— Почему ты не сказала мне, что не умеешь плавать? Она промолчала.
— Отвечай, — потребовал он.
Она отвернулась и посмотрела в сторону.
— Ты и без того считаешь меня слабой, — еле слышно произнесла она. — Если бы я тебе сказала, ты бы вообще меня запрезирал.
Камерон обдумал ее слова. Ага, значит, то, что она промолчала, объясняется гордостью. Гордость — это было ему понятно. Но бессмысленное упрямство он понимать отказывался.
На землю спускался вечер. Подул слабый ветерок.
Камерон заметил, что она дрожит. Они оба промокли до нитки. У нее с мокрых волос капала вода, а платье облепило кожу. Камерона подобные мелкие неудобства не смущали. Ему нередко приходилось спать на холоде, под дождем. Сейчас было бы разумнее всего содрать с нее мокрую одежду — ей стало бы теплее. Однако она и без того считала его неисправимым грешником, а уж если он разденет ее, то превратится в исчадие ада.
Он принялся разводить костер. В животе у него громко заурчало, напомнив о том, что надо бы что-нибудь поесть.
— Надо раздобыть еду, — сказал он. — Если я уйду, обещаешь, что не убежишь?
Она не ответила, а лишь уставилась на него таким взглядом, что ему захотелось выругаться.
Камерон стиснул зубы. Ее мятежный дух не угас. К сожалению, даже происшествие в реке не сделало ее покорнее.
— Если вздумаешь бежать в Конниридж, тебе придется снова пересечь реку, — напомнил он.
По ее худенькому телу пробежала дрожь.
— Я не убегу, — сказала она наконец.
Камерон усмехнулся. Он, кажется, нашел способ заставить ее подчиняться.
Мысль о том, что она все-таки может сбежать, не давала ему покоя, поэтому он решил не задерживаться и ограничился тем, что собрал немного ягод да дикой брюквы на ужин.
Возвращаясь, он не сразу обнаружил ее и, выругавшись, ускорил шаг.
Но у него отлегло от сердца, когда он увидел, что она просто передвинулась ближе к костру. Растянувшись возле него, она крепко спала. Одна ее рука была вытянута и находилась в опасной близости от пламени.