Его грешные пути
Шрифт:
«Мери, — произносит голос. — Моя малышка Мери».
Где-то в глубине души она знает, что это всего лишь сон. Пробыв какое-то время в Конниридже, она уже научилась, закрывая глаза, не думать об этом… не вспоминать о нем… о руках в темноте… о руках, которые удерживали ее, не давая подняться.
Но теперь появилось лицо… Он наклонился над ней, строго сжав губы.
«Успокойся, дорогуша, я ничего плохого тебе не сделаю. Не надо меня бояться».
«Ну уж нет, — думала она, — как раз тебя-то мне
Она снова погрузилась в забытье. Она не сопротивлялась — она была рада забыться.
Сколько времени прошло, она не знала. Ей все еще было очень жарко и было трудно дышать.
Она с усилием подняла тяжелые.веки. Словно в тумане перед ней расплывалась красивая физиономия Камерона Маккея.
— Силы небесные! — слабым голосом произнесла она. — Значит, я попала в ад, если вижу тебя!
— Нет, дорогуша.
— Полно, не может быть! Где еще можно оказаться вместе с тобой? Не на небесах же?
На губах его появилось нечто напоминающее улыбку.
— Мы не умерли, дорогуша. Уверяю тебя, мы не в аду.
— А где же еще? Почему тогда я горю как в огне?
— Ты получила удар кинжалом в грудь. У тебя началась лихорадка от раны. Помнишь?
Мередит изо всех сил старалась понять смысл того, что он говорит, но думать было трудно. В памяти всплывали какие-то разрозненные обрывки. Двое мужчин — Дэвис и Монти. Монти замахивается кинжалом. Камерон не видит, что на него нападают. А потом вдруг пронизывающая боль…
Единственная мысль более-менее отчетливо сформулировалась в ее мозгу: она уже в третий раз побывала на пороге смерти. Может быть, это последний раз или последним будет следующий?
Не дай мне умереть.
Она не сознавала, что произносит это вслух, пока не услышала его голос:
— Тс-с, успокойся, дорогуша.
Дорогуша. Раньше.он всегда произносил это слово с издевкой. Теперь, к ее удивлению, этой издевки она не слышала.
— Тебе нужно отдохнуть, чтобы набраться сил. Мередит, постарайся заснуть.
Заснуть? Разве может она спать, когда он рядом? Она вздрогнула и почувствовала, как ее плечи прикрывают чем-то теплым.
Когда она проснулась в следующий раз, тело ее уже не горело от жара. Но дышать было по-прежнему больно. Почему?
Ты получила удар кинжалом в грудь. У тебя началась лихорадка от раны.
От раны. Охнув, она попыталась сесть. Острая боль пронизала ее тело.
Он смачно выругался.
— Если ты будешь так дергаться, у тебя откроется рана. Мередит стиснула зубы. Через некоторое время боль утихла. Как только ей полегчало, она, нахмурив лоб, сделала ему выговор:
— Ты слишком много ругаешься.
— Вот как? Никто, кроме тебя, никогда
Есть разница, есть! Она только хоть убей не могла вспомнить, в чем эта разница заключается. И слишком устала, чтобы вспоминать. Ее веки словно налились свинцом, она с трудом держала глаза открытыми. Она почувствовала прикосновение к своему лбу прохладных пальцев.
— Слава Богу, жар спадает, — пробормотал над ней низкий голос. — Тебе повезло, что осталась в живых.
Повезло. Она не чувствовала, что ей повезло. Она чувствовала себя обреченной. Ей следовало бы находиться в Конниридже, молиться, работать на огороде. Там она была бы в мире с самой собой. А вместо этого она здесь, рядом с этим несносным человеком, который не дает ей покоя…
Должно быть, она снова заснула. Когда она открыла глаза, он возвышался над ней, держа в одной руке миску с водой, в другой — стопку аккуратно сложенных салфеток.
— Вот и хорошо. Ты проснулась. Я собирался сменить тебе повязку. Тебе сразу станет легче. — Он опустился рядом с ней на колени.
Она вдруг с ужасом вспомнила, что под грубым шерстяным одеялом лежит абсолютно голая! Голубые глаза с укоризной взглянули на него, потому что кто, как не он, был виноват в этом!
— Что ты сделал с моим платьем?
— Снял. Иначе я не смог бы обрабатывать твою рану. А платье все равно было грязное и окровавленное.
Она негодующе стиснула зубы. Он, как видно, ни в чем не раскаивается, негодяй!
— Если ты думаешь, что я разглядывал тебя и млел от вожделения, то ошибаешься. Я этого не делал, потому что ты далеко не первая женщина, которую я видел и к которой прикасался.
Он тоже не первый мужчина, который прикасался к ней… Она прогнала мерзкие воспоминания, возмущенно вздернула подбородок и натянула одеяло чуть не до глаз.
— Я уже видел все, что ты пытаешься спрятать. Не забудь, что это я тебя перевязывал все эти дни. Я прикасался к тому, что ты так охраняешь, — к твоей коже. Я прикасался к твоей голой коже даже под грудью. Кроме меня, некому было это сделать.
Он явно терял терпение. И она не могла отказаться от его услуг. Мередит понимала, что слаба, как ребенок, и знала, что должна ему подчиниться. Она молча кивнула.
Он откинул с нее одеяло. Ей пришлось изо всех сил сжать кулаки, чтобы снова не натянуть его на себя. Струя холодного воздуха коснулась ее тела. Кончиком кинжала он разрезал испачканную повязку и снял ее, чистой влажной салфеткой смыл засохшую кровь с краев раны. Мередит резко втянула воздух.
— Извини, я не хотел причинить тебе боль, — сказал он.