Эго и нечисть
Шрифт:
Я взялся за штурвал, и в этот момент в мой мозг с бешеной скоростью стали вливаться потоки информации, связанные с многолетним опытом пилотирования тяжелых военных самолетов, матчасть тяжелого стратегического бомбардировщика B-29, показания приборов сразу приобрели смысл, включился внутренний контроль. Я сжал штурвал.
– Свяжитесь с самолетами сопровождения, мне нужен доклад о средствах ПВО в этом районе.
– Доклад получен, сэр, все чисто, можем заходить на цель.
– Принимаю управление на себя, второй пилот, сдать управление.
– Есть, сэр, – голос Анны был настолько нежен,
«Ух, если бы не этот костюм, да обстановка другая», – подумал я.
– Мы над целью, – сказала Анна, – дайте команду для начала бомбометания, «малыш» готов.
– Разрешаю бомбометание, – безразлично произнес я.
Кац с сияющей физиономией нажал кнопку открытия бомболюков.
– Доложите название цели, – машинально произнес я.
– Хиросима, сэр, – пропела Анна.
Кац щелкнул тумблером на панели – бомба, выпущенная из лап бомбометателя, вращаясь по оси, ушла вниз.
– Как? – я потерял дар речи, во рту пересохло, тело покрылось противным липким потом.
– Хиросима или Хирошима, тут не поймешь, сэр, эти японские названия, черт их разберет.
За спиной послышался грохот, что-то вспыхнуло, самолет сильно тряхнуло, я потянул штурвал на себя, и огромный бомбардировщик, взвыв четырьмя моторами, начал набирать высоту, дав левый крен. Нашим глазам открылся гигантский желто-серый пепельный гриб, который стремительно рос у нас за хвостом, яркое свечение обожгло незащищенные участки кожи на лице.
– Не смотреть! – взвыл я.
Боже милостивый! Что же я сделал!
– Сэр, нам надо уходить на базу, цель поражена! – послышался голос Анны.
Я не мог заставить себя ответить, язык распух, глаза высохли, по позвоночнику тонкими струйками лил пот, глаза заливало потом со лба.
– Анна, что же мы сделали? – выдавил я из себя, там же 20 килотонн в тротиловом эквиваленте, а внизу тысячи людей.
– Сэр, мы выполняем задание, это наша миссия.
– Какая, к черту, миссия? Там госпиталь, наши военнопленные, как мне с этим дальше жить? Мы только что заживо зажарили 130 тысяч человек, и еще столько же умрут в ближайшее время!
– Успокойтесь, сэр, – послышался строгий голос Анны, – возьмите себя в руки, мы на войне – здесь убивают.
– Говорит земля, – послышался голос Яна в шлемофоне, – цель поражена, возвращайтесь на базу, держите курс от взрыва, и через 500 миль сделаете петлю в сторону аэродрома. Как поняли?
– Понял, возвращаемся на базу, – прошептал я.
Зачем? Зачем он решил повесить на меня ответственность за это чудовищное преступление, за жизни ни в чем не повинных людей? Я же до последнего момента не знал. А если бы знал? Посмел бы нарушить приказ? Не смалодушничал бы? А может быть, все-таки струсил? Руки тряслись, слезы на глазах мешали отчетливо видеть картинку.
– Поздравляю, сэр, прекрасная работа, – пропищал отвратительным голосом за моей спиной Кац и взял меня за плечо.
– Мерзавец, ты знаешь, сколько там было людей?
– Население города 60 тысяч человек, – подсказала Ли со своего места.
Улыбка не сходила с физиономии Каца.
– Ты понимаешь, что мы натворили? Наши души будут вечно гореть за это в аду, –
Кровь прилила к моей голове, одной рукой я держал Каца за ворот, другой пытался освободиться от лямок, которыми был пристегнут к креслу пилота.
– Командир, пожалуйста, осторожно, управление на вашей консоли, – послышался встревоженный голос Анны.
Я уже не слушал, освободившись от ремней, я выхватил из кобуры пистолет и больно прижал его ствол к щеке Каца. Вот ведь подлец!
Самолет стал медленно заваливаться на левое крыло.
– Командир, штурвал! – закричала в ужасе Анна. – Срочно переключите консоль на второго пилота! Здесь горы, мы их зацепим.
Бешенство, страх, отчаяние, только не чувство собственного сохранения бушевали во мне. Я прижал Каца к стойке, у него текли слюни, он таращил глаза.
– У нас нештатная ситуация на борту, – послышался спокойный голос Ли, – у первого пилота шок, нервный срыв.
– Принимаю командование на себя, – послышался голос Анны. – Сэр, положите пистолет на пол и переключите консоль на второго пилота, – мне в висок был нацелен пистолет второго пилота, – немедленно!
Самолет еще сильнее завалился набок, Анна в падении нажала на курок, одновременно прогремели два выстрела, пули прошили отверстия в кабине, разбили остекление, труп Каца покатился по железному полу в угол, падая, я схватился за кресло пилота бомбометания и спрятался за его спинку.
– Сэр, бросьте пистолет и выходите с поднятыми руками, – железным голосом проговорила Анна. – Ли, переключите консоль на второго пилота.
Самолет терял высоту с чудовищным жужжанием гигантского шмеля.
Ли, освободившись от ремней, стала пробираться к левому креслу.
«Нам не смыть этот грех ничем! – колотилась в моей голове красной строкой только одна мысль. – Нам всем гореть в аду». Невольно рука сжала пистолет и палец начал отсчитывать нажатия курка. Первая пуля пробила плечо второго пилота насквозь и со звоном разбила лобовое остекление за ее спиной, рука Анны опустилась и разрядила пол-обоймы в бедро и кресло Ли, которая уже заняла мое место слева, вторая пуля пробила ей шею – фонтан крови сделал реальность красно-белой, здоровой рукой закрывая рану на шее, она пыталась еще что-то предпринять, хватаясь за штурвал, еще две пули прошили ее щеку и лоб справа над глазом. Самолет потерял герметичность и управление. Ли, обливаясь кровью из пробитой артерии в бедре, вцепилась в штурвал, пытаясь не дать огромной машине завалиться в пике. Я стоял на двух ногах, держась за кресло и перехватив дыхание на три секунды и два патрона в обойме.
«Нам всем гореть в аду», – затвор четко отработал два выстрела, Ли дернулась и завалилась всем телом на штурвал. С диким гулом В-29 сорвался в пике. Теряя высоту, он задел крылом за макушку холма и, подняв гигантский фонтан, упал на мелководье, где, ударившись о дно, взорвался, уходя в небо черным столбом огня и дыма.
«Нам всем гореть за этот грех», – пульсировала мысль в пространстве.
* * *
– Ну, и что вы опять натворили? – спокойным голосом спросил Ян.