Эго и нечисть
Шрифт:
– Как скажете, Шеф! Что-нибудь еще?
Ян молча отмахнулся от ведьмы и расположился на диване.
– Ну что ж, я вижу, вы уже начинаете вникать и привыкать, – улыбнулся он. – Первый день – это непросто.
Его глаза постоянно меняли цвет от абсолютно черных бездонных дыр до рыбьих белых. Сейчас, раскуривая большую сигару, он смотрел на меня ярко-желтыми. Я не знал, как трактовать цвет его глаз, то ли они выражали эмоции, то ли оттенок менялся произвольно в зависимости от освещения.
– Я обещал познакомить вас, Рыцарь, с персоналом, он не особо нам понадобится, но какие-то обитатели оболочки все-таки нам нужны, иначе будет очень пресно.
Он сплюнул кусочек сигары, который, не долетев до пола, растворился в воздухе.
– Прежде всего это наши девочки-ведьмочки: Анна – милейшая простенькая сервисная
– Так, что еще?
– Есть служба техподдержки, они работают 24 на 7 и ничего, кроме своей операционки, не знают, поэтому пообщаться с ними вам практически не придется, собственно, они и есть эта операционка! Аналитический же департамент перед вами, Рыцарь, – он довольно улыбнулся, и его глаза стали малахитового цвета. – Есть еще персонал поддержки стабильности оболочки и на всякий пожарный случай – группа эвакуации. Ах, да, ну и конечно же Кац, впрочем, он – просто моя шутка. Я иногда под настроение им закрываю всякие системные дырки, вроде той с троллейбусом, – он снова улыбнулся, и глаза стали ярко-оранжевыми. – В общем, из органики здесь только вы, мой милый друг, все остальное либо программы, либо всякая нечисть, – он расхохотался, и глаза стали васильковыми. – Органика Каца, к сожалению, была раскатана троллейбусом по асфальту Фрунзенской набережной, а писать под него какой-то софт – слишком много чести! Что с него взять? Пудель!
– А Русалка? – я вопросительно поднял брови.
– Дура, – Шеф презрительно поморщился, – за столько лет не поумнеть. Пусть сидит себе и поет под мостом, не буду ничего менять в ней.
– Старушки на лавочке – это тоже ваши?
– Это были Анна и Ли, только в другой возрастной оболочке. Я, честно говоря, ленив, стараюсь обходиться без толпы, чем меньше народа, тем как-то надежнее. Ну, для массовки, бывает, кого выдерну, но это так, по мелочам. В основном – все одни и те же.
– А зачем вам тогда я?
Ян довольно улыбнулся голубыми глазами:
– Видите ли, мой юный органический друг, какой бы совершенный софт у нас не был, в какой бы замечательной оболочке он не существал, то, что создал Творец, мы пока повторить не можем – руки коротки. Нет такой стабильности и надежности системы, массив информации, опять же, слишком большой – мощностей не хватает. Совсем другой уровень и масштаб технологии, я бы сказал. Органика существует уже миллионы лет, на водной основе, информация копится на бесконечных клеточных носителях, которые передают ее все дальше и дальше, и так почти бесконечно. Фактически все, что когда-то жило здесь на планете, со своей точки, со своего ракурса сняло как бы полноценное видео своей жизни, которое вместе со всем жизненным опытом, ощущениями, страхами, болью этого индивидуума было зашифровано и передано следующим поколениям подобной же органики. Вся эта органика бегает прыгает, летает, пожирает друг друга, переваривает, греется на солнышке, размножается – и так бесконечно! Таким образом, если какая-то ящерица миллион лет назад съела муху, мы теоретически можем найти эту учетную запись в любой клетке, в данный момент живущей
– Зачем вам все это?
– Мой милый органический друг, – Шеф, кажется, начал сердиться, – при всем моем уважении к вашему существу, есть вещи, которые вам не постичь никогда, впрочем, я вас об этом и не прошу, кажется. Делайте, что вам говорят, ведите себя естественно, и впечатлений хватит на многие последующие поколения ваших потомков.
Глаза его были черными, как холодная бездна космоса. Ян откинулся на спинку кресла, взгляд потеплел, в его руках из ниоткуда появился томик в черном переплете.
– Я тут недавно прочитал занятнейшую вещь, читали у Набокова «Приглашение на казнь»? Особенно мне понравилась идея с бархатным футляром для топора – какой эстет! Интеллигент с большой буквы, таких сейчас почти нет. Ну да ладно, думаю, пришло время отправить вас, мой Рыцарь, в первую командировку. Держите, это вам, – он толкнул ногой по ковру в мою сторону неизвестно откуда взявшийся бархатный футляр внушительного размера. – Девочки вам помогут переодеться – и в дорогу.
~
Глава четвертая
~ Топор, помост, толпа ~
~ Казнь ~ Кац – вор ~ Продай мне голову ~ Неожиданная развязка ~
Когда шеф вышел из кабинета, я остался один на один с бархатным футляром. Он лежал на полу у моих ног. Я поднял его и положил на большой черный рояль, который стоял в углу. Футляр был очень легким, судя по весу, он мог бы быть пустым, снаружи отделан красивым черным бархатом и имел маленькую золотую замочную скважину. В кабинет беззвучно вошли Анна и Ли. Одна несла на подносе цепочку с золотым ключиком, другая в руках – нечто похожее на плащ-накидку без цвета и формы, вещь текла и переливалась в ее руках.
Взяв ключ, я, не задумываясь, подошел к футляру – я уже начал привыкать к тому, что форма и размер ключа и скважины не имеют никакого значения. Замочек мягко открылся, и футляр обнажил алый бархат своих внутренностей. Внутри лежал топор черного металла на длинной рукояти полированного дерева. Острие лезвия отсвечивало тонкой полоской сверхточной заточки. Топор казался практически невесомым, однако в движении он набирал вес и давал ускорение в геометрической прогрессии – я с трудом удержал его во время пробного взмаха и тем самым спас рояль от неминуемого вандализма.
– Рыцарь, вам пора, – впервые я услышал голос Ли, он ничем не отличался от голоса Анны. Девушки поклонились, и Ли набросила на меня плащ…
Первые лучи солнца упали на грубые свежесрубленные доски помоста, толпа уже собиралась и возбужденно гудела со всех сторон. Сквозь прорези в капюшоне я видел их лица, кривые черные зубы и жаждущие действа глаза. За моей спиной стояли помощники, оба крепкие, с огромными руками, одеты они были в черные плащи и капюшоны, мой плащ был алым. Опершись на огромный топор, я стоял перед плахой – темной колодой многовекового дуба со следами предыдущих казней. Толпа колыхнулась и отпрянула, стража, сомкнув щиты, стала оттеснять людей в стороны, оставляя за спиной проход шириной в длину копья. Прямо передо мной, в нескольких шагах, в толпе, воспользовавшись сутолокой и толкотней, городской воришка запустил руку под плащ соседа, вытянул оттуда кожаный кошель и умелым движением при очередном толчке толпы срезал его с пояса зеваки. Вор был черняв и неопрятен, лицо его сильно заросло, глаз он не поднимал, но даже в толпе можно было приметить его вжатую в плечи голову и маленький рост. Пытаясь быть еще незаметнее, он стал протискиваться подальше от жертвы, не показывая лица, поближе к эшафоту и уже у самых подмостков поднял глаза и оскалился, золотой зуб сверкнул на солнце – Кац! Мерзавец! Пес!