Его искали, а он нашелся

Kadavra Avada

Такая штука может даже удар божественной сущности сдержать, причем не один, а несколько, пока ее не продавить голой силой. Без голой силы, не зная природы этой странной и, замечу, не имеющей планарной природы магической техники, вскрыть ее едва ли выйдет. А ключи мне никто не спешит сообщать, как и возможные слабости. Скорее, наоборот - спешат убить, пока я не очухался и не прознал сам.

Оживленные ленты, собственноручно созданные внутри Туманчика аспиды дурных снов, бьются острыми мордами в барьер, растрачивая силу и фоня огромным количеством враждебной магии. Но барьер, несокрушимый в своем идеале, даже не потускнел, заставляя полуразумные конструкты растрачивать запас сил, пытаясь просочиться в какую-то прореху. Любой обычный

или необычный барьер, каким бы сильным он ни был, такая зверушка так или иначе, но обманет, проскользнет под него и ужалит, впрыскивая яд помраченного бреда и дурных видений. Увы, сейчас они бессильны, как бессилен и удар по разуму, на каждый оттенок которого нашелся свой клочок, поделившийся неуязвимостью со всеми остальными. Трещины в реальности и вовсе схлопнулись в ту же секунду, как последний из аспидов покинул нереальность, проползая в явь, точно так же никого не задев.

Так еще и тревога не поднялась, хотя выданной мною засветки хватило бы, чтобы даже без сигнальных чар почуять неладное! Но нет, ни сенсоры, ни алтарь, ни то, что его оберегает, словно не замечали произошедшего. Если эти ребята смогли просто отрезать весь зал от самой концепции пребывания частью Вечной Библиотеки, то у меня плохие предчувствия и нехорошие новости!

Не прошло даже доли секунды с момента начала провального удара.

Я даже не успел подумать сакраментальное "твою мать", как мне ответили.

Десятки разложенных на гладком полу резных фигурок из кости, - а не они ли являются основой ритуала?
– слегка изменили тональность исходящих от них эманаций и образов, а парочка из улыбаки и кошечки синхронно прошли сквозь пропустивший их барьер, походя избежав не успевших среагировать на них аспидов, после чего начали вламывать слишком увлекшемуся атакой дятлу знатных пи*дюлей.

Улыбчивый парниша точно имел какую-то внебытийность, развитую не ниже мастера, так как его атаку я разглядел лишь осознав, что мое-куклы существование спустя миг оборвется навсегда. На голом рефлексе подставил руки и удар открытой ладонью сломал кукле оба предплечья, локти, часть ребер и позвоночник - хоббиты сильные, но легкие. Физический урон был лишь верхушкой айсберга на фоне уже знакомого ощущения заливающего тебя меда, на этот раз растворяющего не суть (поверил, что у меня есть защита?), но энергетику и тонкие тела. Ударил из какого-то типа блинка, даже не сделав единого движения: вот он стоит за барьером, а вот он уже ударил, нанося кукле гарантированно смертельные для живого существа травмы.

Добежавшая до отлетающего в шоке (моем, как отхватившего внезапный щелчок по гордости, шоке) фарша в быстром, но не слишком выдающемся рывке, стегнула на всякий случай еще и своей семихвосткой. Я было подумал, что она только воздух заденет, но каждый из хвостов удлинился на пару-тройку метров, превратившись в жгуты из множества разноцветных пирамидок. Каждая пирамидка - замкнутое поле с собственным запасом концентрированной эссенции. Грани у каждой пирамидки тонкие-тонкие, а сами эссенции жуть какие агрессивные и ядовитые. Ах да! Еще эти странные барьеры не могут наносить урона, просто проходя сквозь живые тела, как призрак проходит сквозь камень. Сам барьер урона нанести не может, но вот попавшая в организм, напрямик и сквозь всю защиту, эссенция убьет с гарантией.

Оземь упал не хоббит, а истекающий ихором, заживо поджаривающийся, замерзающий и гниющий кусок вонючего дерьма. Надо бы и себе, при случае, попробовать сделать конструкцию по типу этой плети, так как оружие хоть и баснословно дорогое в обслуживании и заполнении расходниками, но для алхимика самое оно.

Лично я понятия не имею, что они собирались делать дальше - то ли вернуться к своему прерванному ритуалу, то ли распылить труп дважды убитого ими старика на атомы, но ждать первого или второго я не стал. Как и маскироваться - если на нас так и не обратили никакого внимания, то это значит, что

установленная блокада неизвестной природы достаточно хороша, и мне можно не сдерживаться.

На холодном полу кукла провалялась меньше десятой доли секунды, а то так и простудить старые косточки можно будет. Податливая плоть и энергетика взбурлили, закипели, истекая сизым туманом, а раны начали стремительно заживать. С не меньшей стремительностью мигнули разорванные ошметки энергетики, принимая первоначальный вид, а все попавшие в тело эссенции просто испарились как карандаш у одного загримированного фокусника. Отражение состояния энергетики за секунду до удара и ее реальные травмы просто поменялись местами. Сложный трюк, который на живом человеке провернуть десятикратно сложнее, чем на кукле, но этот кусок мяса можно не жалеть, а потому восстанавливать его я могу еще долго. Думаю, покойный оценил бы возможность отомстить своим убийцам... хотя меня он бы захотел убить самым первым, тут даже без вариантов.

Тело морфировало, стремительно теряя человеческий облик. Повинуясь инстинктивному порыву, направленному одновременно Душой Насмешника и титулом Дарящего Страх, плоть плывет, превращая куклу в жуткую помесь из человека и освежеванной птицы, причем птица та явно имеет в родственниках тентаклевых монстров, ведь вместо крыльев из лопаток вырывается по два гибких щупальца, в которых легко заметить завораживающе переливающиеся зеркальца. Да и все тело тоже этими зеркальцами покрыто, и не только тело! Вокруг меняющей форму черепа и лица головы словно прорастает нимб, когда прямо из-под лобной кости пробивают себе путь несколько десятков зеркальных зерен. И пробив этот путь, они начинают неторопливо кружиться вокруг головы, создавая идеальной формы круг, все так же сияя и заодно служа фокусирующей антенной для лучшего управления куклой и вложенными в нее зеркальными амулетами. Такие же "нимбы" начинают кружить вокруг каждой из двух с половиной рук и всех четырех спинных щупалец. А немного сверху, над всем искаженным телом развернулся еще один, самый большой из всех, нимб, в котором уже не жалкие зернышка, а крупные зеркальца размером с детский кулачок.

Можно спросить, мол, почему мне, такому хорошему, вообще дали время на переплавку куклы, а не уничтожили ее столь же быстрыми и неотвратимыми ударами, как в самом начале? Мой ответ будет весьма очевидным - потому что описывать процесс куда дольше, чем он происходил. Намного, намного дольше. О, эта парочка бы точно успела, но теперь-то их от ментального вопля, пробуждающего самые страшные их кошмары или хотя бы просто давящего на сознание стальным прессом, никакой барьер не защищал. Вопль они превозмогли без труда, что мужик, что вредная кошка, но времени им это не вернуло - кукла успела измениться, освоиться и атаковать.

Когда я утверждал о совместной работе двух своих не самых любимых титулов, то не шутил. Самого улыбчивого из моих противников, казалось, смутить вообще не реально, как и напугать - я не мог почуять его подлинные страхи, по крайней мере, не так вот сразу. Они были там, я знал, что могу до них добраться, выгрызть из-под брони самоконтроля, равнодушия и внебытийности. Чем бы эта тварь (тварь, все же именно тварь, не человек!) ни была, но страхи у нее имелись. Вот только у меня не имелось времени колупать эту скорлупу посреди боя!

Зато Шмиелэ была куда живее и мой нынешний облик, который покорная моей воле плоть приняла под жаждой подарить ей весь ужас приносимых в жертву людей и нелюдей, что-то задевал в ней, о чем-то напоминал, будил какие-то давно забытые печали и горькую боль потери чего-то бесценно-важного. Мы встретились взглядами, в тот короткий миг, когда они уже презрели кошмарный вопль, но еще не ударили со всех сил по его источнику. Я видел ее страх, видел злобу, с какой она стискивала свою плетку, видел, как она меня ненавидит и презирает, чтобы не сметь бояться, не сметь пустить тень позора на ту силу, которой служит.