Его искали, а он нашелся

Kadavra Avada

Двое лежащих пред ней людей, лишенных возможности даже просто испугаться, низведенных до обычных наблюдателей, и станут тем глотком свежего воздуха, двумя маленькими огоньками в жадных ладонях их совратителя. Брионтия Мардо, довольно известная наемница, берущаяся за различные тонкие и мягкие задачи, действуя под покровительством сразу нескольких благородных семейств и пары высокопоставленных агентов Очей, но верная лишь одной только себе. Бордар Галл, тоже наемник, но давно остепенившийся, нынче работающий не на лордов имперских, как привык показывать всему миру, а на одного из высоких, но не высших членов Фонда Хранения и Печати. Образовавшееся невесть когда, как бы не вместе с Империей Веков,

межгосударственное объединение состоящее в равной мере из жаждущих силы беспринципных ублюдков и самоотверженных энтузиастов, организация эта занималась поиском и сохранением опасных артефактов и проклятых реликвий.

Не боевых, а именно опасных, непредсказуемых, злых и просто не применимых в любых нормальных обстоятельствах. Фонд славился своим напыщенным и раздутым стремлением к секретности, несмотря на которую про них едва ли не каждая собака знала, наличием покровительства среди верхних эшелонов власти, которым тоже не улыбалось самим разбираться с различными проклятиями, а также страстной любовью к использованию живых отмычек, набираемых из тюремного отребья, подвернувшихся под руку бесправных смердов и прочего низкого люда. Энтузиасты, конечно, но в умении работать с проклятыми местностями они считаются признанными мастерами, как и в способах очистки от различных мерзостей артефактов высокой ценности.

Все эти знания тварь буквально впитывала, всасывала в свое единственное око, не переставая воздействовать на парализованных людишек, отправлять телепатические сообщения своим подопечным, готовить очередной мощный удар и смаковать то, что оно хотело сделать с этими двумя. Может быть, пока что рано их в сонм, ведь еще можно выпестовать из них что-то лучшее, более полное? Да и знания в голове мужчины, как бы их не затирали зельями и магией, тоже очень хотелось бы получить. Мелочи и малополезные нюансы, но из таких мелочей и состоит агентурная работа, что в прошлом несколько раз позволяла Пеклу пустить корни глубоко в закрома собирающих проклятия. Жаль только, что это были другие изверги из других доменов, да и сами смертные, благодаря разобщенности и ячеечной структуре их организации, каждый раз умудрялись отбросить перевербованные части самих себя, начав восстанавливаться едва ли не с нуля.

– Вот и все. Как собаки закончим.
– Равнодушно и пусто резюмирует итог своей жизни Брионтия, прислоняясь к плечу своего врага, просто потому, что отчаянно хочет, чтобы в этот миг рядом был хоть кто-то.
– Помолиться чтоль?

– Кому?
– Столь же равнодушно и устало уточняет ее враг, точно так же не желая уходить в одиночестве, хоть и понимал он, что никто не даст им просто взять и умереть, не изверги.
– Вон, там жрецов штук пять было. А толку никакого, даже слабеньких благ не давали. Только орали молитвы.

– Да хоть кому-то.
– Глаза открываются все реже, речь становится все глуше, сил все меньше.
– Если нас спасут, готова даже замуж за тебя выйти, тупой говнюк.

– Хоть одна хорошая новость.
– Уже даже не шепчет, но хрипит, преодолевая выключающийся разум.
– Нас-то не спасут.

Про себя Бордар тоже пообещал, что женится на ком угодно, хоть на этой двуличной суке, если его выдернут подальше отсюда или хотя бы дадут прожить еще денек, прожить собой, а не тем, что из них сделают чуть погодя. Они оба готовы были обещать, клясться быть верными и любящими, принять любые обеты или аскезы, лишь бы только все не заканчивалось так.

Огоньки пляшут вокруг застывшей неподвижной статуей твари, притягивают взгляд и забирая себе сердца тех, кто на них смотрит. Тварь творит чары, творят эти чары и плененные ею души, творят чудовищной мощи псионическое поле, способное надежно выключить сознание по меньше мере половине из

тех отчаянных глупцов, что еще надеются дать ей бой. Они укрылись водяной стеною, исказившимися под гневом друида деревьями, несколькими барьерами и постоянно обновляют очищающие блага, но приноровившись кое-как нивелировать действие флера, они забыли про остальные типы воздействия. От чего-то попроще их бы закрыли простые и надежные материальные чары, но ментальная мощь не имеет физического проявления, ее не остановить имеющимися средствами. О, они могут пережить и это, но для этого нужно к удару подготовиться, а изверг специально использовал лишь примитивнейшие стихийные чары да флер, чтобы использование сильнейшей из своих душ и еще тройки таковых похуже, стало внезапным и не потребовало повторения. Изо всех сокровищ твари, после всех битв этого слишком долгого дня, лишь огонек сущности могучего подземного менталиста остался целым, не сжег сам себя по воле владыки своего.

Десять ударов сердца.

– Прощай, варвар.
– Последнее слово, последнее признание.
– Ненавижу тебя.

Пять ударов сердца.

– Прощай, сука.
– Последняя правда, последняя воля.
– Ненавижу тебя.

Три удара сердца.

Тварь сосредоточена, затрачивает всю доступную себе концентрацию, перекидывает все доступные процессы на имеющиеся в резерве души, но резерва того мало. Прикрывают тварь ее подчиненные, пока сама она беззащитна, прикрывают, готовые жертвовать собой и принять на себя ее раны. С любой из сторон света ли, из-под земли ли, телепортацией или иным способом попытайся ударить по колдующему извергу, его успели бы предупредить, но удар приходит сверху. Не то чтобы оттуда не ждали удара, просто перекрыть это направление у потрепанных культистов и рядового мяса оказалось нечем и некем.

– ...ааааааааааааас!

Выведенная на форсаж неисправная, но очень громкая, стереосистема могла, даже без прочих факторов, оглушить или контузить рядом оказавшегося, но беда была в другом. Материал, из которого сделан Молот Империи почтенного Ураза, помимо десятков иных свойств, был способен заглушать интуитивные и предсказательные способности. В бою это было немалым подспорьем, ради которого в сплав брони добавляли множество редчайших примесей, ведь именно предвидение могло скомпенсировать нехватку силы, живучести и поражающей мощи, случись Молоту выйти против сильного, но живого противника.

Изверг легко мог среагировать и без предвидения, потому что надо быть глухим и слепым, чтобы пропустить приближение орущего благим и не очень матом пилотируемого голема ростом в два таких изверга! Мог, тысячу раз мог, если бы в иной ситуации, если бы не прилетел этот голем, летать, между прочим, никак не приспособленный, именно в момент максимального напряжения сил.

Грохот падения многотонной туши, которая в землю-то не проваливается при ходьбе лишь благодаря руническим компенсаторам массы, не смог перекрыть звучного и, Бордар с Брионтией могли в том поклясться, недоуменного хруста, с каким почти взявшая их тварь стала очень плоской, как чувство юмора Бордара, по мнению его, судя по всему, будущей жены.

– Поверить не могу.
– Уже без воздействия сковавших сознание чар, но все так же потерянно произносят оба спасенных в последний миг нехороших человека.
– Так не бывает.

– Сюка злая, снашал я твой овца, твой осэл, твой сэстра и тэбя тоже снашал!
– Пилот, спасший их шкуры, похоже, даже не заметил своего подвига, пытаясь встать в боевую стойку, но у него не особо получалось.
– Чтоб я эще раз, эще адын раз сагласылся на непылную рабатэнку па прафессии! Пачиму, пачиму, пачиму каждый раз, кагда мнэ кажэца, что у мэня всэ нармальна, начынаэтца пыздэц, прасты мэня всэ богы скопом!!?