Его извращенная фантазия

Блэклейс Ана К.

Может, она тоже не может себе это позволить. Черт, надо было и мне взять одежду напрокат. Буквально в двух шагах отсюда есть такое место. А теперь я стою здесь в лучшем двухчастном костюме моей соседки, который мне мал, и в самых неудобных каблуках на свете. Пиджак даже не сходится на груди, так что я вынуждена оставить лацканы открытыми, предоставляя всем вид, который на грани неприличия, как бы я ни старалась это прикрыть.

У меня грудь не как у порнозвезды, но вполне себе как у кормилицы, и именно она помогла мне получить работу в ночном клубе. Скрыть ее невозможно.

Прошло пять лет с тех пор, как Джульярд

меня отшил, и за это время я набрала столько веса, сколько ни одна балерина никогда бы не допустила на груди и бедрах. Так что явно не моя грация помогла мне попасть в клетку.

Когда Снейк нанимал меня, он сказал, что я выгляжу как МИЛФА, хотя была еще совсем молода, — а именно на это его клиенты и хотели смотреть.

И он был прав. Ни один из ублюдков, что пускают слюни у моей клетки с бокалами в руках, не в своем уме — это становится очевидно к полуночи. У них безумные глаза, и я искренне благодарна сверкающей маске с кристаллами Swarovski, которая постоянно скрывает мое лицо и обеспечивает анонимность.

Если бы я когда-нибудь сняла ее и пошла с ними в отель, то, наверное, уже давно рассчиталась бы со всеми долгами мамы и ее ипотекой, но заодно превратилась бы в суицидальную алкоголичку. А это мне не по карману.

Если говорить честно, мамины проблемы никогда не заканчиваются. И она никогда не перестанет нуждаться в моей помощи.

Если сегодня немного повезет, у нас с мамой появится хоть какая-то стабильность.

Я краем глаза смотрю на свое отражение в зеркале, обернутом вокруг мраморной колонны, проверяя прическу. О чем вообще говорить? Она полностью растрепана. Здесь слишком жарко и влажно, так что от моего пучка почти ничего не осталось. Блондинистые пряди вылезли во все стороны, и теперь я выгляжу как секретарша, которую только что оттрахали.

Кого я пытаюсь обмануть? Я совершенно не готова к этому, да и шансов у меня нет. Ну правда, сколько здесь народу? Сотня? Двести? Надо просто свалить. Это пустая трата времени.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но резкий «динь» заставляет меня обернуться. Двери лифта открываются, и из него высыпают мужчины в черном. Один из них поднимает руку, на лице смертельная серьезность.

— Никаких фотографий, — хрипит он.

Когда последний мужчина выходит из лифта, остальные выстраиваются, обступая его с двух сторон.

Даже среди своих телохранителей — а это явно они, потому что этот мужчина, без сомнения, босс, — он выглядит по-настоящему внушительно. Он поправляет манжеты своего костюма Brioni с такой изысканной грацией, которая одновременно кажется утонченной и опасной.

Без сомнений, это он. Джакс Вон. Не может быть другой причины, по которой каждый сотрудник замер, вытянувшись по струнке, и по которой комната накрывается мертвой тишиной.

И, черт возьми, он не старый, не уродливый и не лысый. Более того, он проводит рукой по своим густым каштановым волосам, пока хищно двигается к выходу. А тот профиль лица, который мне удается разглядеть, настолько идеально вылеплен, что это просто несправедливо по отношению к остальным мужчинам.

У меня отвисает челюсть, а за ней и руки. Громкий грохот разносится по залу — моя сумка падает на пол, и

ее содержимое рассыпается вокруг. Этот звук эхом прокатывается по тишине, заставляя телохранителей замереть, а Джакса Вона резко повернуть голову в мою сторону.

Одна секунда — и мир переворачивается.

Наши взгляды встречаются.

Самый дикий оттенок зеленого, который я когда-либо видела, резко выделяется на фоне кожи цвета карамели.

Какой красивый зверь...

И он смотрит прямо на меня, полностью осознавая мое существование. Сердце бешено колотится, щеки начинают гореть, пока раздраженное фырканье не разрывает этот магический момент. Рыжая, скрестив руки под грудью так, что та буквально выпирает, смотрит на меня так, будто я только что нагадила на пол.

— Совсем неуклюжая? Или просто отчаянно нуждаешься во внимании? — язвит она.

Я опускаю взгляд на свои вещи, и меня пробирает стыд. На полу валяются не только несколько выпавших из упаковки тампонов, но и моя новая резиновая игрушка, которую Миа подарила мне во время обеда.

Один взгляд в глаза Джакса, и я понимаю, что он все это увидел.

Я опускаюсь на колени, быстро сгребая свои вещи обратно в сумку, пока пронзительный смех рыжей эхом разносится по роскошным стенам. Внимание всех вокруг давит на меня, словно каменная глыба, хотя очевидно, что она предпочла бы забрать его себе. Я могу только надеяться, что все это слишком незначительно для Джакса Вона, что он уже переключился на что-то более важное — его график наверняка слишком плотный, чтобы он тратил еще хоть одну мысль на меня или на рыжую.

Но нет.

Стоит мне поднять глаза, как я снова встречаюсь с его взглядом. Только теперь в этих глазах больше, чем просто удивление. Он кажется злым, его мужественное лицо буквально пылает агрессией. Ему это явно не нравится. Ни капли. Но тогда почему он не уходит? Он уже давно должен был уйти, ведь такие, как я, для него не больше чем муравьи.

Холодный пот струится по моей спине, пока всякие мысли мучают мой разум. Что, если он думает приказать своим людям вышвырнуть меня отсюда? Нет, почему бы он стал это делать? Из-за нескольких тампонов и... дилдо?

Черт побери, он увидел мой дилдо. Вот так я теперь навсегда останусь в его памяти? На коленях, в попытках отчаянно спрятать эту штуковину?

Хотя, с другой стороны, что такого? Одинокая девушка имеет право развлекаться, правда? Хотя, будь у меня такая возможность, я бы отдала все, чтобы вернуть время назад и сделать так, чтобы мистер Чертов Идеал не узнал, чем я занимаюсь.

Мне бы сейчас встать и свалить отсюда к чертям, пока еще есть шанс, но я не могу двинуться. Под этим ледяным взглядом Джакса Вона я будто вкопана в пол. Он приковывает меня своими дико зелеными глазами, как хищник в джунглях придавливает добычу.

Проходит вечность, прежде чем он, наконец, дергает головой, подавая знак своим людям идти за ним. Но даже когда он выходит из здания, меня не покидает чувство, что он все еще помнит обо мне.

И осуждает.

Наверное, он сейчас смеется надо мной, как эта рыжая. Я оборачиваюсь, сверлю ее взглядом, полным ненависти, но это не производит на нее никакого впечатления, так же, как раньше не смущала конкуренция, когда она изучала толпу. Она просто довольна, что использовала меня, чтобы привлечь его внимание.