Его нежная дрянь
Шрифт:
ГЛАВА 8
Оставшись в кабинете одна, я сделала несколько кругов по небольшой комнате и, не удержавшись, вышла, осторожно заглянув в зал. Стас сидел спиной ко мне, все были поглощены разговором. На кухне я подошла к пожилому повару, которого все ласково называли Палычем, и спросила, где запасной выход. Палыч удивленно пожал плечами и показал мне вход, через который носят продукты.
– Вы ж прекрасно понимаете, что мясо с консервами через центральный вход заносить не положено, –
– Да, конечно, – кивнула я.
Рядом с открытой дверью, ведущей на улицу, сидела девушка в замусоленном фартуке и чистила картошку.
Она бегло оглядела меня с ног до головы и остановила свой взгляд на моих двенадцатисантиметровых шпильках.
– Вот это каблуки… Не тяжело на таких ходить?
– Нет. Я уже привыкла.
– А я бы не смогла. Я привыкла без каблуков. А на кухне в тапочках.
– А вы тут давно сидите?
Массивная кастрюля с очищенным картофелем говорила о том, что процесс начался довольно давно и уже подходит к завершению.
– Где-то с час.
– Вы хотите сказать, что уже целый час сидите у этого выхода?
– Это не так уж и много. Когда большой банкет, я чищу около двух часов. У меня руки привыкшие… Это поначалу было тяжело, а сейчас уже ничего особенного. Ко всему привыкаешь.
– А через эту дверь кто-нибудь посторонний выходил?
– Какой посторонний?
– Ну, например, незнакомый мужчина.
– Незнакомый мужчина?!
– Ну да. – Я огляделась по сторонам и продолжила: – Такой тучный мужчина с лысиной… В сером костюме. С черным пакетом.
– Не знаю. Я никого не видела.
– Может быть, вы отлучались?
– Отлучалась по нужде, – заметно насторожилась девушка.
– А надолго?
– Что – надолго?
– Надолго вы отлучались по нужде?
– Вы хотите узнать, по какому я ходила в туалет? По большому или по маленькому?
– Ну что-то вроде того. – Я теряла терпение. – Сколько времени вы отсутствовали?
– Ну, минут пять отсутствовала. Я еще во дворе курила… Не было тут никакого мужчины. К нам на кухню вообще никто посторонний не заходит.
– Это точно, – поддержал девушку подошедший Палыч. – На кухне посторонних не бывает. Не положено. Все гости ресторана пользуются центральным входом.
– Я в этом не сомневаюсь, – снова кивнула я. – Около получаса назад этим выходом мог воспользоваться один человек, я бы хотела знать точное время, когда он ушел.
– Лично я не видела, чтобы здесь кто-то выходил, – категорично заявила девушка.
– Я тоже не видел, – сказал Палыч, подошел к огромной плите и принялся стучать крышками.
– Что ж, на нет и суда нет, – беспомощно развела я руками и направилась в сторону подсобных помещений.
– У нас посторонним вход воспрещен! – донеслись мне в след слова Палыча.
– А Стас – посторонний?!
– Стас? Нет!
– Но так и я
Я не сомневалась, что как только я скроюсь, Палыч, человек старой закалки и твердых совковых убеждений, скажет в мой адрес какую-нибудь брань, что-то типа того, что любовница – та же самая шлюха, и гордиться, мол, тут по большому счету нечем. Мол, такое звание скрывать надобно, а не выставлять напоказ.
Не могу сказать, что именно руководило мною, но я принялась старательно заглядывать во все двери, дергать за ручки те, которые были заперты. Подойдя к морозильной камере, я уловила какие-то звуки и прислонила ухо к холодной двери. Мне послышались глухие стоны, а возможно, это была галлюцинация, результат переживаний, выпавших на мою долю в этот день. Дверь была заперта. Я огляделась и увидела на противоположной стене небольшой железный ящик. Открыв его, я обнаружила объемистый ключ и почему-то была уверена, что это ключ от морозильной камеры. Открыв дверь, я попала в холодную темноту и стала водить рукой по стене, чтобы найти выключатель. Приглушенные стоны стали более отчетливыми.
– Кто здесь? – Я почувствовала, как сильно забилось мое сердце. – Кто здесь? – повторила я свой вопрос, но так и не дождалась ответа. Я начинала немного видеть в темноте.
– О-о-о…
Я поняла, что в помещении кто-то есть.
– Дима, ты здесь?!
– О-о-о…
– Дима, ну скажи, это ты?
Наконец я обнаружила выключатель и включила тусклый, мерцающий свет. Прямо напротив меня висели две мясных туши… На железных крюках… Рядом с замороженными тушами висел окровавленный Дмитрий… Он висел на таком же железном крюке.
Я закричала, но тут же зажала рот моментально вспотевшими ладонями. У меня перехватило дыхание. Я послала проклятье в адрес своей глупой судьбы и глупой провинциальной доверчивости, из-за которой я, собственно, и оказалась здесь. Первым моим побуждением было бросить все к чертовой матери, бежать прочь, в кабинет Стаса… Варить кофе, смотреть ему в глаза и делать вид, что ничего не случилось – я ничего не видела, ничего не слышала и вообще никогда не сую нос в чужие дела… Но я мгновенно поняла, что не смогу притворяться и даже находиться рядом с убийцей. Стас убийца, даже если он убивал не сам.
Дмитрий снова застонал. Если он жив, значит, Стас не убийца. Пока не убийца, но скоро им будет. У Дмитрия нет никаких шансов выжить. Слишком много крови… Слишком ледяной воздух… А эти глаза… Эти залитые кровью глаза…
– Дим, ты живой? – спросила я с дрожью в голосе и шагнула вперед. – Я задала глупый вопрос. Если ты стонешь, значит, живой. Значит, ты что-то чувствуешь…
– О-о-о… Су-ка…
– Да, я сука, – прохрипела я, задыхаясь от страха и холодного воздуха. – Сука, потому что поверила в честное мужское слово человека, которому нельзя было верить.