Его пленённая леди

Грейси Анна

– Очень впечатляющая история.

Гарри не поверил ни единому слову. Слишком мало чувств было в этом продекламированном рассказе. А Нелл очень эмоциональная женщина и просто не могла говорить без чувств о потере любимого человека. Но он не собирался и дальше давить на неё, по крайней мере, пока. От этого она станет только враждебнее.

– Расскажите мне о месте, где вас держали.

– Мне было очень одиноко, – сказала она, и её голос изменился. – Папа оставил меня с незнакомыми людьми, они не знали ни моего настоящего имени, ни его. Он им платил, чтобы

они были добры ко мне.

– И они были добры к вам?

– О да, по–своему, я думаю, – ответила Нелл. – Но мне было очень плохо. Я не могла даже взять с собой Агги, только Пятнашку, но мне не разрешалось выходить на улицу, даже чтобы погулять с Пятнашкой. Выходить можно было только после наступления темноты.

– Почему?

– Папа оставил строгие указания, – она беспомощно покачала головой. – Кто–то мог увидеть меня, узнать… я не знаю. Но там не было даже нормального сада. Я чувствовала себя, как в тюрьме.

Гарри решил, что эта часть истории была правдой. В ней присутствовали чувства, а не только изложение фактов.

– Чем же вы занимались?

– О, я читала, шила… а раньше шитье меня не интересовало. Ещё вязала, но у меня не очень хорошо получалось. Но всё–таки это помогало как–то скоротать время до рождения ребёнка. Моя дочь, моя маленькая Тори, – её лицо скривилось. – Я любила её. Я хотела оставить её, но заболела… и потом пришёл отец…

Гарри терпел, сколько мог, то есть, секунды три, потом притянул её в свои объятия.

– Мы найдём её, не волнуйтесь.

Нелл бормотала что–то бессвязное, стараясь не заплакать. Он прижал её к себе, гладя волосы, шею, спину. Через неровные промежутки времени тело Нелл сотрясали сдержанные тихие всхлипывания.

Он вспомнил, что она сказала в тот первый день в Фермин–Корте: «Я никогда не плачу. В этом нет смысла».

Гарри ненавидел когда женщины плакали. Но он не мог больше смотреть, как Нелл борется с прерывистыми всхлипываниями.

– Давайте, выпустите это. Поплачьте, – сказал он ей, – у вас есть веская причина.

– Я не буду плакать. Я никогда не плачу, – упрямо произнесла Нелл приглушённым голосом. – Моя дочь жива. Я знаю это. И я её найду.

– Мы найдём её, обещаю.

Гарри крепко прижал Нелл к себе, задаваясь вопросом, какого дьявола даёт такие обещания, когда глубоко в душе полагает, что девочки, возможно, уже нет в живых.

Младенцы так легко умирают. А у новорожденных, отобранных у матери, ещё меньше шансов выжить, чем у остальных. И если бы отец Нелл действительно хотел избавиться от нежеланной незаконнорожденной внучки, это ему не составило бы большого труда. Люди делали так постоянно.

* * *

Они подъехали к следующей почтовой станции, и, пока меняли форейторов и лошадей, Нелл пошла на постоялый двор умыться. Вернулась она бледная и спокойная.

Гарри грустно наблюдал за ней. Он не знал всей истории – в ней было много огромных белых пятен, отчего факты не вязались друг с другом – но девушка была слишком подавлена, чтобы продолжать

говорить об этом.

Он выглянул в окно. Они приближались к Черрилу.

– Вы видели знаменитого белого коня местечка Черрил? – спросил он.

– Нет, – ответила Нелл измученным голосом.

– Знаменитая местная достопримечательность. Вы увидите его через несколько минут.

Как он и обещал, конь появился за следующим поворотом. Гарри помнил, как впервые увидел его, будучи мальчишкой. Он был поражен этой величественной фигурой, возвышающейся над зелёным травяным покровом.

– Говорят, что один только хвост в длину больше тридцати футов [15] , – сказал он.

– Удивительно, – безучастно ответила Нелл.

Они смотрели на коня, пока он не исчез из виду. Нелл дрожала.

– Вам холодно? – спросил её Гарри, испытывая неловкость.

– Немного.

Он открыл отделение в боковине кареты, вытащил меховой плед и укрыл её. Нелл завернулась в тёплую ткань и закрыла глаза, отгораживаясь от него и от всего вокруг.

«Чёрт, чёрт, чёрт», – подумал Гарри. – «Вот тебе и не торопи события.»

[15]

30 футов — 9,15 м.

Переночевать они остановились в Мальборо. Гарри ещё раньше послал грума вперёд, чтобы подготовить замену лошадей на различных почтовых станциях, встречавшихся по пути. Он также организовал ночлег в Касл Инн – пансионе, который лишь несколько лет назад являлся резиденцией графа Сомерсета.

Уже стемнело, когда они остановились у гостиницы, приветливо освещённой фонарями. Грум уже выхлопотал отдельную анфиладу комнат, среди которых была гостиная, несколько превосходных спален, а также комнаты для слуг.

Леди Госфорт, пренебрегая едой и закусками, удалилась в свою спальню в сопровождении Брэгг.

– С неё хватит на сегодня, – сказал Гарри Нелл, видя, что она переживает. – Моей тёте всегда немного нездоровится после дороги. Но её горничная отлично знает, что делать.

Они сели ужинать.

– Вы были правы, – сказала Нелл.

Гарри посмотрел на неё, отрезая кусок телятины.

– Насчет чего?

– Вы сказали, что разговор мне поможет, и вы оказались правы. Я была так расстроена, но после того, как вздремнула, почувствовала себя гораздо лучше от того, что вы знаете.

Гарри подумал, что не знает всего, но сейчас было не время снова поднимать этот вопрос.

Им подали восхитительные блюда: дымящийся суп из бычьего хвоста, каплуны, превосходный стейк, запеканку из почек и айвовый пирог с топлёными сливками. Ели они практически в молчании, сведя разговор к обыденным вещам, а в конце трапезы договорились лечь пораньше, чтобы выехать на рассвете.

Нелл осмотрела дверь своей спальни.

– Тут нет замка, – воскликнула она.

– В этом нет необходимости, – ответил Гарри. – Вся эта секция отделена от других в гостинице.