Его проклятая Любовь
Шрифт:
— Да успокойся ты, малец. Когда я еще такую красоту встречу. Не дурак, не претендую. Вижу, как она на тебя смотрит… — расхохотался бездомный. Макар как-то странно глянул на меня, отчего мои щеки покраснели.
Что значит, как я на него смотрю? Даже самой интересно стало.
— Ладно, дядя, мы пойдем? — все же спросила я. Тот кивнул, и мы, наконец, смогли покинуть этот глухой переулок, не погрязши в очередной неприятности, по крайней мере, на тот момент…
Зато полностью погрязли в различных отходах — я чувствовала что-то липкое в районе головы, шеи,
Глава 18
— Это прошто невероятно! — начал вдруг Макар. Я внимательно смотрела на его лицо, не понимая, злится он, пребывает в раздражении или ему весело. Его губы вроде как улыбались, но глаза пылали яростью. — Это самый невозмозный день в моей зызни… — отек его губ стал еще более выраженным, отчего мужчина даже не мог нормально сомкнуть губы. Был похож на современных инста-самок с утиными губками… — Точнее ночь…
— Не беспокойтесь…Рано или поздно черная полоса обязательно закончится, и наступит череда белых. — Говорила я с большой уверенностью в своих словах, потому что знала об этом не понаслышке.
— Лано или пожно? — мужчина пребывал теперь в огромном изумлении, о чем свидетельствовали вздернутые вверх брови. А мышцы моего лица непроизвольно действовали, заставляя улыбаться. Ну ничего я не могла с собой поделать — Макар с ужасно раздутыми губами, да еще и весь перемазанный кисло-молочными продуктами был просто смешон. Видимо, мой смех его раздражал. — Пощему ты лжошь, Люба? Лазве я сказал хоть что-то смешное? — а мне хотелось закивать, потому что каждое его слово звучало до невозможности смешно.
— Нет-нет, — пыталась возразить я, но мое лицо продолжало выдавать мои искренние эмоции.
— Так, знаесъ Люба, сто-то я тебе совехшсэнно не верю! — прищурился он, а потом стал подозрительно осматриваться по сторонам.
Не нравился мне этот его взгляд, поэтому я насторожилась. Боялась, как бы Макар опять не учудил какую-нибудь глупость с пылу с жару.
Мужчина направился в сторону парковки, на которой друг за другом стояло несколько автомобилей.
— Вы же не собираетесь угонять машину? — испугалась я.
— Да за кого ты меня принимаесъ, Люба… Нет, конечно. То, что за нами гнались менты, еще не говолит, что я плеступник! — но несмотря на свои возражения продолжил идти в сторону автомобилей.
Остановился у самого первого, который находился по направлению к нам. Опять как-то подозрительно на него смотрел. А я шла сзади, все еще боясь, что Макар что-то вытворит. Оказалось, он хотел просто на себя посмотреть…
Ох, не стоило ему этого делать…
Мужчина сначала смотрел на свое слабое отражение в стекле, но по темным, едва отличимым очертаниям, он вряд ли смог что-то разобрать. Несколько раз касался ладонью к губам, и я видела, как его брови вздергиваются вверх.
Пожалуй, он был в шоке. Да, он определенно был в шоке. А еще он просто, прошу прощения за выражение, охренел, когда взглянул в
— Сто за хлень? Господи, я похоз на зопу сымпанзэ! Бозэ мой! Цёрт, цёрт, цёрт! — сначала он никак не мог принять свое новое отражение.
— Не беспокойтесь, уверена, отек скоро спадет.
— Сколо? Как сколо, Люба? — видимо, начав говорить, вспомнил про свой зуб, которого, увы, уже не было. Опять глянул в зеркало, но предварительно раскрыв рот. — Твою ж… Бозэ мой, ха-ха-ха… Я как мой покойный пладед. Только у того было с точностью наоболот — был всего лишь один зуб. Ха-ха-ха! — несмотря на всю «прелесть» сложившейся ситуации, Макар даже пытался шутить.
Только не стоило… Потому что из-за смеха его губы пытались растянуться в улыбке, что, как оказалось, сопровождалось очень сильной болью.
— Цёрт! — снова ругнулся Макар. — Люба, ты зэ из делевни. Мозэт быть знаесъ какой-нибудь народный метод от отеков, стобы быстло спал. Мозэт мне мочой умыться?
Я не понимала, он продолжает шутить или говорит серьезно. Но невольно рассмеялась и сама. Да, он шутил… Потому что стоило мне засмеяться, как Макар заржал, словно конь. Правда, смеялся он недолго, ему опять было больно.
— Макар, пожалуйста, не смейтесь! — подошла к нему близко-близко и положила ладонь на эти раздутые губы. Они дрогнули, а я тяжело вздохнула.
Я никогда не целовалась… Да, я тот самый вымирающий вид девушек, которые к 20 годам даже ни разу не прикасались к мужским годам. Не то, чтобы я была такая зачуханная и древняя… На это было сразу 2 причины. Во-первых, я очень боялась, что семейное проклятье все же существует, а растить ребенка в одиночку я не хочу. А во-вторых, парни в округе тоже боялись, что я проклята. И никто никогда не хотел общаться со мной, зная, что Любка Демина притягивает неприятности на свою задницу.
Сердце бешено колотилось, мне чертовски хотелось почувствовать, каково это — поцелуй. Интересно, он сладкий, словно цветочный нектар? А может быть горький, как грейпфрут, но приправлен ноткой ванили. А может быть острый, словно перчик чили?
Честно, мои губы сами потянулись к губам Макара. Я только слегка их чмокнула, на самом деле увидев мелкие, но многочисленные звездочки перед глазами. Этот поцелуй, даже не поцелуй, а невинный чмок, был соленоватым, с металлическим привкусом, потому что губы Макара чуточку кровоточили.
Я стояла напротив него, сама не понимая, что на меня нашло несколько секунд назад. Дурацкий порыв, оставшийся без ответа. Господи, даже если Макар и решил бы ответить на мой недопоцелуй, то не успел бы, так быстро я оторвалась от его губ.
Между нами повисло неловкое молчание, которое угнетало, буквально терзало мою душу на части. Слава Богу, что Макар не обиделся, а всего лишь перевел все в шутку. Потому что я была готова провалиться сквозь землю.
— Мне определенно нравятся методы нетрадиционной медицины! — еле-еле улыбнулся он, морща нос и прищуривая глаза. Ему все еще было больно. — А то все уколы-уколы.