Его птичка
Шрифт:
— Никогда. Не смей. Больше. Меня трогать! — отчеканила я и оттолкнув его к стене, побежала вниз по лестнице.
Скорее. Скорее. Скорее. Заказать такси и домой. Объяснить. Дать понять, что нет никого для меня важнее. Дать понять, что Рома важнее всего. Важнее. Даже балета.
Но как объяснить это пьяному человеку, который вознамерился доказать, что ты принадлежишь ему.
Глава 9. Зверь
Бывают моменты, когда жопа. Полная. Беспросветная. Вот, как у Светы, у которой она раза в три больше Аниной. И раза в
Если еще недавно меня буквально распирало от гордости за свой поступок в сентябре. Ну классно же. Пересадил сердце. Дал возможность продлить жизнь ребенку. Теперь же я думаю, а не выебывался ли я перед Аней? А зачем я вообще в это полез? И ладно бы сам. Так ведь, все за мной полезли. Согласились. Улыбались.
Суки.
А теперь хором говорят, что я привел неопровержимые аргументы. Вынудил практически. Я их блять, вынудил! А теперь вокруг меня одни пони с волшебными рогами, а я в дерьме. И следствие ведется. Лицензия может улететь просто в задницу. Только и останется, что преподавать в медицинском вузе.
Вот Аня то обрадуется, тому что меня студенточки облепят. Молодые. Горячие.
Но маше все равно нет равных. И конечно то, что ее сделали солисткой в спектакле показатель. Хороший, такой жирный показатель. Такой же жирный, как волосы Афанасьева, что медленно ко мне приближался. Или это гель? В этом свете фонарей непонятно, а еще снег опять идет. В этом году что-то частое явление.
Спрашивать про волосы не стал, только поздоровался за руку.
— А, ты на Анюту нашу посмотреть пришел. — Нашу?
— Костюм у нее, конечно, закачаешься, — пихнул он меня в бок. — Не видел? Наверняка его очень приятно будет стягивать.
— Олег закрой рот, пока в него не залетела моя пятка.
— Мужчины, — наигранно обиделся Афанасьев и закатил глаза. — И что только в тебе Аня нашла? Член-то у меня побольше будет.
Да ладно?
— А это как с джипами Олежек. Размером еще пользоваться надо уметь, — заметил я, скривив губы и открыл перед болваном двери.
— Я умею.
— Ну, точно. Именно поэтому Лара, Тина, или как там ее… запрыгнула на меня. А ты просто дрочил в сторонке.
Мы уже прошли пост охраны и поднимались судя по всему на второй этаж. Здесь было красиво. Резные панели, лепнины на потолке, и конечно настенная живопись. Практически театр. Явно и отделка стен еще советского типа. Качественная. Не то что сейчас делают. Налепили с девизом из мультика: «И так сойдет!», а после них хоть потоп.
— Вот не надо. Анечка должна ценить тонкую душевную организацию
— Афанасьев, по хорошему прошу, — перебил я его и остановил перед дверью актового зала, с высоты своего роста заглядывая в глаза. — Оставь Аню в покое. Не в твои теплые края эта птичка летает.
— Да, мне то, что? — пожал он плечами и мерзко ухмыльнулся. Сука. — Там и без меня операторов жарких стран хватает.
Он еще что-то зудел мне на ухо, но только одни взгляд на сцену, где сидела на краю она и мозг просто отключился. Включились эмоции. И назвать их мужскими язык ведь не повернется.
Зверь внутри стал когтями рвать диафрагму, когда этот молокосос, заметив мой взгляд, тут же прижался губами к шее мой девочки. Моей!
Порвать. Загрызть. Аня дернулась и посмотрела на Веселова, как на сумасшедшего, вскричав при этом:
— Ты дебил?!
Было уже поздно. Зверь встал на дыбы, готовый убивать.
Заиграла музыка.
Но даже она не перекрыла голос Афанасьева, расписывающего мне действие на сцене. Как будто я сам не видел, что там происходит. Наблюдал, как этот сученок сальный буквально трахает Аню на сцене.
А она со злости его в ответ. И одна часть меня понимала, что сейчас, когда пред генеральный прогон в самом разгаре, остановить это блядство нельзя. Другая же требовала все прекратить и задать Ане вопрос: «какого хуя она терпит, как чужие руки, так властно, то сжимают талию, то задевают грудь, то погладят там, куда только мне открыт доступ.
— А вот сейчас он ее поцелует.
На это я смотреть не собирался. Не собирался пялиться, как чужие губы касаются губ, принадлежащих лишь мне. Сорвался с места, словно гонимый тем самым зверем. Вниз. К машине.
Педаль в пол и газ до отказа. Подальше от этого рвущего внутренности чувства. Подальше от последствий, потому что вот сейчас хотелось убивать, рвать на куски и орать в лицо каждому: Моя! Она моя!
Уехал недалеко. Остановился, отдышался, лбом касаясь прохладной кожи на руле. Зверь не давал мне покоя, требовал выплеснуть наружу гнев и злость. Я должен был ему сопротивляться, должен был уехать домой, дождаться когда увижу покаянный взгляд Ани и то как она будет мне сосать, но не смог.
Пришлось пойти на поводу у эмоций, выжать сцепление, включить первую передачу, поворотник и выехать на проезжую часть. Когда, спустя несколько минут, просвистев шинами по асфальту, вернулся к академии, то спрятал машину в тени здания, туда, где не попадал желтый свет от уличных высоких фонарей. Там и притаился.
Затаился и долго смотрел за двустворчатой тяжелой дверью, из которой то и дело выходили люди, уже сменившие тяжелые зимние одежды на весенние. И вообще на улице несмотря на ранний март ощущалось приближение лета. Снег лежал лишь тонким слоем, а из-за намечавшегося дождя скоро не станет и его.
Везде тепло, только во мне словно вымерла земля и превратилась в ледяную пустыню.
Из дверей вышла девчонка в светлой курточке. Не Аня. Та скорее всего уже рванула на такси домой. Но даже не она меня сейчас волновала.
Веселов.
Нет гарантий, что он еще не ушел домой, но мне повезло. Хлыщ вышел с блондинкой спустя пятнадцать минут моего здесь пребывания. Его подружка держалась рядом, но не касалась его. Странно.
Хотя она вроде нормальная. В свое время, таких в клубе и встречал. Без претензий на долгосрочные отношения.