Его самая темная страсть
Шрифт:
— Ух ты… — только и сказала Кейт. — Я до сих пор не могу в это поверить. Ты такая красивая.
Софи открыла глаза, ощущая, как щеки заливает жар.
— Ты и раньше была шикарной, но теперь… ты просто неземная. Ты светишься — в прямом смысле. Твой мужчина — чертов везунчик.
— Это не везение. Это судьба, — раздался глубокий голос Крууса, когда он пересек комнату и подошел к Софи. Он редко использовал гламур, и Софи до сих пор не привыкла видеть его в человеческом облике. Высокий, мощный, бронзовая кожа… но без заостренных
И как бы притягательно не выглядело его мускулистое тело в слегка расстегнутой рубашке и джинсах, Софи все равно предпочитала его в естественной форме — абсолютно голым и не стесняющимся этого.
Круус склонился над Софи, поддел пальцем ее подбородок и приподнял ее лицо, заставляя взглянуть ему в глаза.
— Это не везение, но благодарности моей нет конца.
Она улыбнулась, и ее сердце забилось чаще — как всегда, когда он был рядом. Его гламур скрывал истинный цвет глаз, придавая им оттенок осеннего неба, но не мог спрятать пылающий в них огонь желания. Между ее бедер разлилось тепло. Неважно, сколько раз они любили друг друга — она нуждалась в нем, как в воздухе.
Она подняла руку, провела по его щетинистой щеке, запустила пальцы в волосы, желая притянуть его ближе, ощутить его губы на своих и почувствовать вкус…
— Ну здравствуй, красавчик, — сказала Кейт. — Приятно, что ты присоединился к нам.
Софи моргнула, крепче сжав пальцы в волосах Крууса. Тепло, которое разгоралось в ее центре, теперь охватило и щеки. На мгновение она совершенно забыла, что Кейт все еще здесь.
Но огонь в глазах Крууса не погас. Не отрывая взгляда от Софи, он ответил:
— Приветствую, Кейт Моррис.
— Ты такой жуткий, когда произносишь мое имя вот так, — скривилась та.
Софи рассмеялась. В первое время после знакомства с Круусом она и сама так думала — особенно когда он упорно называл ее Джозефиной Дэвис. Хотя довольно быстро это перестало ее смущать. Услышать свое имя в его низком, хриплом голосе — было наслаждением, от которого она бы никогда не отказалась.
Круус хмыкнул и слегка повернул голову к экрану.
— Зачем ты искала встречи с Хозяйкой Леса, Кейт Моррис?
Кейт закатила глаза.
— Почему ты всегда такой официальный?
— Она позвонила, чтобы поздравить меня с успехом книги, — вставила Софи и ткнула Крууса пальцем в грудь. — И вообще, я всегда рада Кейт, вне зависимости от повода. Так что веди себя хорошо.
— Да, так что смирись! — добавила Кейт. — Кроме того, мы с Софи почти как сестры, а значит, ты мне вроде как зять.
Брови Крууса сдвинулись, он прищурился.
— Зять по какому закону? Я не подчиняюсь вашим человеческим правилам, Кейт Моррис.
Он снова взглянул на Софи, и черты его лица смягчились.
— Но против воли своей пары я бессилен.
Кейт засмеялась и расплылась
— Вот бы всем парням научиться у тебя хоть чему-нибудь. Но на самом деле, я рада, что ты здесь. Хотела задать вопрос вам обоим. У тебя есть минутка, Лорд Леса? Или ты там занят охраной деревьев?
Круус фыркнул.
— Деревья, в основном, весьма неплохо могут за себя постоять. Это люди требуют постоянного присмотра.
Он просунул руки под Софи, легко поднял ее с дивана и уселся на ее место.
Она, возможно, и возразила бы, если бы он не усадил ее боком к себе на колени и не прижал к широкой груди. Его пряный, землистый запах наполнил ее нос — возбуждающий, успокаивающий, родной — и она расслабилась в его объятиях. Он обвил ее руками, положив большую ладонь на округлившийся живот. Будто откликаясь на его прикосновение, малыш шевельнулся в утробе, словно протягивая к нему ручки. Пальцы Крууса дрогнули.
Семь месяцев. Именно столько прошло. Семь месяцев с той ночи Хэллоуина, когда они впервые были вместе, когда Круус стал смертным. Семь месяцев с того момента, как она стала Хозяйкой Леса.
Софи вспоминала день, когда они узнали о беременности, как один из самых теплых и дорогих моментов в жизни. Она уже несколько недель чувствовала внутри себя что-то новое — теплое, хрупкое, но не понимала, что именно. Пока однажды утром не проснулась с Круусом, лежащим на животе между ее ног. Само по себе это не было необычным — он часто будил ее прикосновениями языка. Но в тот раз все было иначе. Его руки обнимали ее бедра, ухо было прижато к животу, глаза закрыты.
Софи подумала, что Круус спит, пока он не открыл глаза и не посмотрел на нее. Его взгляд сиял, как никогда раньше, и волна счастья, исходящая от него, накрыла ее с головой.
— Ты носишь дитя, моя Софи, — сказал он. — Мое дитя.
И она сразу поняла, что это правда. Тот теплый огонек внутри был не просто новой частью ее силы — это была жизнь их ребенка. И лежа рядом с Круусом, она впервые почувствовала сердцебиение малыша — такое легкое, трепетное, быстрое, словно порхание крыльев бабочки.
Она думала, что Круус уже показал ей, какой глубокой и сильной может быть любовь. Но в то утро ее сердце наполнилось такой любовью, что она не могла себе представить, которую невозможно было измерить или удержать.
Круус коснулся губами ее лба.
— Наш ребенок силен, и нетерпеливо ждет, когда сможет явиться в мир, — сказал он с теплом и нежностью. — Весь лес будет петь в ее честь в этот день.
Софи улыбнулась и положила свою ладонь поверх его. Такая маленькая по сравнению с его рукой, с аккуратными, но крепкими коготками на кончиках пальцев.
Кейт прочистила горло.
— Я… могу, в общем-то, перезвонить чуть позже?
— Говори, Кейт, — прогудел Круус, и его голос отозвался в груди Софи. — Задай свой вопрос, чтобы я мог вновь посвятить себя своей сладкой паре.