Его сиятельство Каспар Фрай
Шрифт:
– Помолчи, Каспар, сейчас я тебя перевяжу.
Генриетта разрезала ножом пропитавшийся кровью рукав и, едва взглянув на рану, крикнула:
– И иголку с суровой ниткой неси!
В доме наемника все самое необходимое лежало в одном месте, так что вскоре Ева принесла то, что потребовалось, а потом зажгла две дополнительные масляные лампы.
Подавая матери то мокрую тряпицу, то новую нитку, Ева внимательно следила за тем, как та накладывала стежки, понимая, что и это, помимо искусства
Вскоре рана была зашита, присыпана перетертой травой специального сбора и туго завязана порванной на ленты чистой тряпицей. Кровь остановилась, Каспар почувствовал себя лучше и с помощью Евы снял сапоги.
– Поди выпей сонного отвара, тебе нужно поспать.
– Нет, дорогая, спать мне некогда, да и вам тоже…
– Что же за враги у нас завелись, неужто королевские слуги?
– воскликнула Генриетта.
– Я не говорю, что на нас должны напасть…
– А кто же тебе плечо порезал, папа?
– спросила Ева.
– Это просто шайка воров, - ответил Каспар, подпустив в голос пренебрежительности.
– А за телегой кто сидел - тоже вор?
– поинтересовалась Генриетта. Провести ее было непросто - муж едва добирается домой раненый, а у калитки его ждет убийца с арбалетом. Какие уж тут разбойники?
– Не знаю, кто был за телегой, его лицо мне незнакомо. Но я не об этом говорю, так что послушайте…
– Слушаем, - сказал Генриетта, глядя на мужа в упор.
– Мы должны переехать.
– Куда, батя?!
– спросил из гостиной Хуберт.
– В Харнлон, - ответил Каспар, решив начать издалека.
– В Харнлон?
– удивленно переспросила Генриетта.
– Да, дорогая, в большой и красивый город. Мне приходилось бывать в нем дважды, уверен, что и вам там очень понравится.
– А чего нам в Харнлоне делать? Здесь красильни, дом, дела идут хорошо.
– Видишь ли… - Каспар пытался представить переезд как можно более безобидным.
– Король назначает меня на службу, а отказываться как-то неприлично, все же теперь мы часть королевства.
– А что за служба, папа?
– спросила Ева.
– Ну мне предлагают место королевского наместника.
– А титул к нему прилагается?
– поинтересовался из гостиной Хуберт, стоявший у окна наблюдателем.
– Если у меня получится там служить, я стану графом…
Генриетта и Ева переглянулись. Из гостиной выглянул Хуберт.
– Батя, это правда?
– Правда, сынок. Только жить мы будем не в самом Харнлоне, а в своей новой вотчине, в городе Тыкерья.
– Тыкерья?
– переспросила Генриетта.
– Что-то я не слышала о таком городе.
– Это чуть севернее королевской столицы, дорогая, недалеко от океана.
– Что-о-о?
– угрожающе произнесла она.
– Ты собираешься
– Ну почему же на берегу, дорогая? Совсем не на берегу! От того места, где мы будем жить, до океана еще ехать и ехать!
Каспар промолчал о том, что в Тыкерье их никто не ждет и, чтобы поселиться в нем, нужно разбить войско вердийцев, которые вовсе не жаждут почувствовать над собой власть королевского наместника.
– Да там, наверное, ледяные пустоши и ничего более!
– не сдавалась Генриетта.
– Нет, дорогая, там есть и леса, - возразил Каспар, хотя назвать северные кустарники деревьями можно было лишь с большой натяжкой.
– Мама, если мы станем графами, ты сможешь отдать дочь за дворянина, - пришел на помощь отцу Хуберт.
– Да-а?
– поразилась Генриетта.
– Каспар, это правда?
– Дорогая, ну, если я стану графом, мы окажемся вровень с любым другим графом королевства. Не вижу здесь ничего удивительного.
Эти слова изменили настроение Генриетты. Она подошла к зеркалу и при свете лампы поправила растрепавшиеся волосы, потом одернула ночную рубашку и, повернувшись, сказала:
– Ну раз сам король предлагает службу, надо ехать…
– Так, значит, мы едем?
– обрадовалась Ева.
– Ура-а-а! То есть какой ужас, я не смогу посещать школу для девочек.
Генриетта хотела сделать дочери замечание, но передумала. Она вся уже была во власти новых планов.
– Когда мы уезжаем, дорогой?
– спросила она.
– На сборы у нас один день, наутро следующего дня мы будем уже в дороге.
29
Король Филипп не спал полночи и забылся беспокойным сном, когда уже начало светать. Его личный слуга Гангур несколько раз заглядывал в зал, беспокоясь, что его величество спит в неудобной позе, однако заходить не решился.
Когда часы на ратуше пробили десять, Филипп проснулся сам.
Потянувшись на короткой кушетке, он с удивлением заметил, что спал не раздеваясь, затем выглянул на площадь, где уже толпился народ. Ближнюю к ратуши часть площади отгородили возами, за которыми стояли часовые, остальное пространство было отдано под торговлю.
– Гангур!
– позвал король.
– Я здесь, ваше величество, - отозвался слуга, появляясь в сопровождении еще двух лакеев. Они принесли воды для умывания, смену белья, платье и пару сапог.
Король хотел немедленно спросить о новостях, он ждал сообщения от графа Маквиана, но решил не делать этого при лакеях.
Умывшись и сменив платье, его величество, несмотря на недосып, почувствовал себя увереннее. Он снова вернулся к окну и стал ждать, когда Гангур принесет горячий шоколад.