Его слабость
Шрифт:
Леший дерзкий, с тюремными замашками. Он очень крепкий и сильный. Такому море по колено и горы по плечу. Но он появляется только тогда, когда это обусловлено жизненной ситуацией. И Леший прикрывает скрытый садизм внутри Лёши.
Вот такая запутанная история, витиеватая история болезни.
Лёше прописаны физические нагрузки, правильное питание и лечебное голодание раз в полгода. При любом нарушении сна или признаков раздвоение личности, немедленное обращение к специалистам.
И вот
А теперь ещё так жалела, что умереть хотелось от переживаний за своего любимого Лёшеньку.
Он странный. Его ещё нужно попытаться понять. Он может неадекватно отреагировать на стрессовую ситуацию. А может быть вполне обычным мужчиной.
Лёша мне рассказал свою историю. Температура упала. Сердцебиение нормальное. Я держала его запястье и прослушивала пульс.
– Если ты не сможешь со мной быть, я насильно не буду держать, – прошептал он. – Всё понимаю, такое только родители могут вынести.
– Болезнь прогрессирует? Пульс нормальный.
– Нет, не прогрессирует. Но эти бои, – он отвернулся, лёжа на подушке. – Там без крови не обходится. Мне бы надо подальше держаться, а всё не получается.
– Получается, Лёшенька. Ты просто откажешься.
– Хорошо вам зайкам рассуждать, – без улыбки ответил он и стал засыпать.
8
Солнце скатывалось за горизонт, освещая мир кроваво-красными лучами. Стелилось по глади воды, и река становилась чёрно-оранжевой. Стали появляться тени. И бегущие от меня лошади придавали миру сюрреалистическую картину.
Я шла твёрдым шагом к кладбищу. И не было страха, к ночи идти туда. Вовсе не к мёртвым я шла, а за живого молиться. В церковь.
– Такое только родители могут вынести,– кинула я родителям Лёшки, проходя мимо их могил. – Вы такое слышали?! А я, значит, не смогу. Вот как ваш сыночек думает. А потом ещё в любви объясняется.
Возмущённо вошла в траву и по дорожке стала пробираться к разрушенной церкви.
В церковь я не ходила принципиально. Однажды зашла в городе, меня встретили какие-то тётки, накинулись, как куры. Охаяли мой наряд, пихали платок. В общем, не пустили.
Не очень то и хотелось.
Здесь хоть никого нет.
Уже свет гас. Последние лучи солнца воровато закрадывались в окна, освещая потрясающие фрески. Я уставилась на уцелевшую часть росписи, там, где были ангелы.
– Ангелы! – крикнула я им. И меня не смущало, что я человек с высшим образованием и смешно смотрюсь со стороны. Здесь вообще никого нет, кроме меня и ангелов. – Передайте Богу, что я Лёшу люблю! Я молюсь за него! Пусть он справится со своими недугами. А потому что нельзя винить ребёнка в том, что его чуть не убили! Я вот не осуждаю, значит и Бог не осуждает. Раз я люблю, значит, Бог тоже любит. И я хочу, как родители, а может лучше родителей о нём заботиться!
Постояла, подумала.
– Спасибо, – сказала я, как
Вышла из дверного проёма. Как током дёрнуло от неожиданности. Лёшка хмурый стоял у стены. Руки на груди скрестил и внимательно на меня смотрел.
– Ты в своём уме?! Так меня пугать?! – крикнул он. – Кто на ночь глядя на кладбище ходит?
– Я, – мне вдруг стыдно стало. Засмущалась.
Одно дело никто не видит. А тут…
– Иди ко мне, – вздохнул мой персональный псих и, подойдя ближе, обнял.
– Всё слышал? – буркнула я, уткнувшись в его предплечье.
– Так орала, что лошади сбежали,– тихо смеялся Лёшка. – Я тоже тебя люблю. С тобой всё преодолею.
Стресс вылился в настоящее постельное многоборье. Удивительно, что мы не устали от любовных утех. Вроде возраст… А хотя какой там возраст, когда постоянно трахаться хочется. Телами сплетаться, чтобы мужские ладони по телу скользили.
Во всех местах!
***
Мне было жаль уезжать. Это был самый сладкий месяц в моей жизни. Поэтому я делала вид, что не проснулась и валялась в постели до победного.
Но победы над решением Лёшки не будет. Я всё понимала, нам надо уезжать.
Он явился в комнату бритый наголо, без бороды. В майке и спортивных штанах. Накинул на голову кепку, козырьком назад и кинул мне на постель огромный букет полевых цветов.
– Мне тоже жаль уезжать, но надо. Я уже остатки капусты с морковкой лошадям отдал. Просыпайся, соня.
Он понимал меня. А я понимала его. Несмотря на все его недомогания и душевные болезни, я прекрасно разбиралась в его состоянии.
Выбралась из-под одеяла и закопалась лицом в ароматные цветы.
Его ладонь погладила меня по плечу, проехалась по спине к попке.
– Сонь, – заныл он. – Ехать надо, я же сейчас опять сорвусь.
Я рассмеялась, подняв глаза. В штанах эрекция.
– Надо так надо, – строго сказала я и села, прикрыв грудь букетом.
Лёшка тут же вытащил свой телефон и сделал фотографию.
– Ночью бегал заряжать телефон? – с подозрением спросила я.
– В машине зарядил, – ответил он и восторженно глядя на фото покинул дом.
Я вынуждена была поспешить.
Сарафан свекрови уже откровенно висел на мне. Бюстгальтер на последних крючках был великоват в объёме и в самый раз в чашках. Трусики, которые последнее время не одевались вовсе, уже не врезались в бёдра и сидели, не нажимая.
Расчесав волосы, я заправила постель и со слезами на глазах вышла из дома.
Лёшка закрыл двери на замок и жестом пригласил меня сесть за руль.
А я потерянная, не знала, куда спрятать своё огорчённое лицо.
– Сонюшка, мы вернёмся, обещаю, – погладил меня по руке муж. – Нужно стремиться вообще сюда переехать.