Его сладкая девочка

Драгам Аля

Пожалуйста, пусть никого не будет дома. Пожалуйста. Будет считаться, что я пыталась.

Малодушно? Однозначно.

— Добрый день. Вы к кому?

Милка косится на меня, отрицательно качаю головой. Голос не знаком.

— Здравствуйте. А я к Ирине, хозяйке. Можно пройти или позовёте?

Ну да, подружка может быть наглой, когда нужно. Я бы стояла и мямлила. Часто ненавижу себя за проявление слабости. Может, будь я сильнее, и Ивану бы смогла дать отпор…

— Сейчас уточню. Как Вас представить?

—

Скажите, что я по важному вопросу по поводу её внука. Все подробности передам лично.

От нервов скручивает живот, и я сползаю по забору вниз.

— Ксю?

— Всё нормально, Мил. Сейчас пройдет.

Часто дышу, чтобы боль успокоилась.

Появление Ирины Иосифовны скорее чувствую, чем вижу. Хочется сжаться в комок или стать невидимкой.

В голове шумит, и разговор на повышенных тонах слышу обрывками.

… от кого нагуляла… не смейте сюда даже соваться… найдем управу…

Этого хватает, чтобы встать и молча потянуть Милу за руку. В сторону женщины сознательно не смотрю. Бессмысленно. У нас никогда не будет ничего общего с этой семьей. Только горькие воспоминания, которые притупятся со временем.

— Ну и сууууукааааа… — Милка громко выдыхает, заводя машину. — Даже слушать не стала.

— Я тебе говорила, что бесполезно. Как стучать в закрытую дверь.

— Я надеюсь, судьба на ней отыграется.

— Мил, ты что говоришь такое? — Мне даже страшно становится от ненависти, что звучит в голосе подруги.

— А что, Ксюш? Это ты копейки считаешь. Ты не из-за прихоти рискуешь здоровьем и будущим. Думаешь, я не слышу твоего воя по ночам? Вот пусть ей все отольется. Все твои слезы. Может, внук не такой подонок. Может, помог бы тебе. Раз сам накосячил. А там бы вырастили.

— Не хочу больше про это. Послезавтра все вернется, как было.

— Дура ты, Ксюха. Еще и оправдания им найдешь. Я тебя знаю.

Не обижаюсь. На правду же нельзя, да? А Мила права.

Так, смотря в окно, добираемся до дома тети Зои. Получаем порцию обнимашек, новостей, и вкусного чая. А потом сажаем девчонок и прощаемся.

Старушка вытираем платком слезы, провожая нас. Она понимает намного больше, чем говорит.

Остаток субботы и воскресенье проходят в заботах о Маруське и Дашуньке. Мы выбираемся в ломбард, я отдаю долг Миле, а на остаток едем покупать девчатам одежду. Милка балует крестниц и дарит им по мягкому медведю. Сестренки счастливы, щебечут весь вечер.

Утром, конечно, в сад обе идти не хотят. Приходится уговаривать и обещать поход в парк со сладким попкорном.

— Домой или посидим где-нибудь?

— Все равно, Мил.

Меня не по-детски трясет. Не удивлюсь, если поднялась температура. Пока готовилась в теории, убеждала себя в правильности решения. Но ближе к часу иск уверенность испаряется, как лужа под палящим солнцем.

— Давай тогда по мороженому? Как в старые добрые.

— Давай. —

Слабо улыбаюсь. Мысленно я уже там. В том месте, где жизнь разделится на две части.

— Боишься?

— Боюсь.

— Это не должно быть больно.

— Я, Мил, не боли боюсь. Страшно, правильно ли поступаю. Обратно не переиграешь.

— Я тоже так думала. Про тебя. Ну смотри: оставишь и дальше что? Я, конечно же, помогу. Но не всегда смогу быть рядом, Ксюш. Дети растут, болеют. Ты с двумя как справляешься? На грани. А прибавь еще одного младенца!? Загнешься, и кому они нужны будут? Отчим сдаст в детдом и забудет. А я не потяну, Ксюш. И не отдадут мне их.

— А если…

— Без «если», серьезно. Тебя сейчас еле вытащили. Это ты молодая и пока справилась. Но ребенок высосет все силы, и что делать будешь? Не глупи. Да, это плохо и грех. Только так говорят, кто не стоял на пороге отчаяния. А ты стоишь. И я со стороны вижу, в каком ты положении. Бледная, под глазами круги. Не из-за сна же, правда? А еще шатаешься, когда идёшь.

— Ты права, — произношу еле слышно. Но Мила понимает и сжимает плечо, словно хочет передать свою силу.

— А зря ты не узнала фамилию, к кому работать шла. Было бы проще.

— Мил…

— Всё, молчу. Больше не вспоминаем.

И мы не вспоминаем. Не идя до больницы, не в холле, не перед кабинетом.

Серый кафель, сердитое лицо. Всё, что врезается в память, пока смотрят мою выписку из клиники и делают УЗИ. От экрана отворачиваюсь. Слышать и видеть не могу. Ужас от всего, что творю, рвет на части. Прошу врача не задавать вопросов. Пусть осуждает, пусть. Я и сама себя презираю за слабость и ту яму, в которую попала.

— Прочтите и распишитесь, что ознакомлены с возможными осложнениями.

Бегло просматриваю то, что уже изучила раньше, и ставлю закорючку. Руки дрожат, а в глазах скапливаются слезы.

— Раньше надо было думать, милочка. — Пренебрежительный тон заслужила, чего уж обижаться…

Мне вручают таблетку, которую необходимо выпить сегодня. Кратко объясняют возможные симптомы. Следующая явка через 36 часов для принятия второго препарата.

— Я могу ее выпить в коридоре?

— Хоть дома, лежа на диване. Сегодня крайний срок, потом только вакуумное или хирургическое вмешательство. Не тяните.

Зажимаю в кулаке желтый кругляшок и выхожу к Миле.

— Ну?

— Вот. Сегодня надо выпить. У тебя есть вода?

— Странно, что не при них… Ладно, поехали домой, там выпьешь. И не жалей, Ксю… Подумай о себе хоть разочек.

Глава 22

Егор.

Секунды складываются в минуты, минуты в часы. Успел доехать до клуба, но и там разжился лишь теми данными, которые мне известны.

Мелкая девчонка, а как хорошо смогла спрятаться!