Его волчица. Я тебя приручу
Шрифт:
Это огромная разлапистая ель, которая скрывает нас под собой, жестко припечатав к земле. Ничего не могу поделать и падаю на Веру, успев лишь подсунуть руки ей под спину, чтобы уберечь от удара, но она всё равно больно ушиблась, на несколько мгновений отключившись.
Утыкаюсь носом в теплую шею и, не удержавшись, слизываю горячую испарину, целую приоткрытые губы, потом прислушиваюсь к мерному биению сердца.
Жива. Инстинкт выживания диктует свои правила. Совершенно не к месту во мне вспыхивает горячечное желание, и я не нахожу в себе сил сопротивляться
Хочу Веру, как никогда в жизни не хотел никого. И, что самое страшное, понимаю, что никогда никого и не захочу. Если она отвергнет меня, пойду за ней хоть на край света, заставлю быть своей, пока она не научится меня любить. Но до этого еще далеко, а пока нужно попытаться спасти своих людей. Даже ценой жизни.
Я могу умереть сегодня. А могу спастись и начать завоевание любимой женщины. Два пути – и другого не дано.
Растормошив Веру, шепчу ей:
– Можешь оставаться тут, я пойду спасать остальных.
– Я не оставлю тебя и наших людей, – тихо, но твердо говорит она в ответ прямо мне в губы. И я сдаюсь желанию, отвоевав у судьбы еще несколько минут, позволив себе впиться к сладкие манящие губы, до крови, до боли, до сумасшествия целуя Веру.
– Простила? – спрашиваю осипшим голосом, вглядываясь в глаза, подернутые мутной дымкой страсти. Мне так важен ответ на этот вопрос, и вместе с тем я понимаю, что для него слишком рано.
– Я понимаю твои мотивы, – говорит Вера после паузы, – но сейчас я не в состоянии что-то решать, дай мне время.
Просит, а я согласно киваю. Она заслуживает сколько угодно времени. И уважения. И поклонения. И я должен засунуть в самую глубину души свои плотские чувства, давая время любимой женщине прийти в себя, принять свою сущность и дальше выбрать свой путь.
И дай бог, она позволит мне присоединиться к ней.
Я готов ждать сколько угодно.
Потом мы снова бежим, вперед за маячащей впереди черной махиной. Зверь вдруг резко тормозит, будто врезается в какую-то преграду. Узнаю это место.
Здесь проводился ритуал над Верой. Вот и озеро, и поляна. Обогнув ее по кругу, мы с Вером останавливаемся, чтобы посмотреть, что же задержало зверя. В центре поляны стоит девушка, смело вставшая напротив оборотня. Она что-то держит в вытянутой руке, что-то наподобие камня голубого цвета на цепочке. И зверь, которому велено было убивать, вдруг склоняется перед девушкой, ползет по земле к ее ногам, скорчивается, биться в конвульсиях…
И оказывается человеком, свернувшимся в позу эмбриона. Крупный мужчина задыхается от рыданий, а удивленные люди, перестав бояться, окружают его и смотрят с интересом и опаской. Над бывшим зверем стоит Кася. Теперь мы узнаем ее.
Михал выступает вперед и начинает тихо с ней переговариваться. Она что-то ему втолковывает, поглаживая по голове несчастного хныкающего мужчину, а Михал неверяще мотает головой. Кто-то, сжалившись, скидывает с себя куртку, чтобы накрыть обнаженного человека. А Михал поворачивается к людям,
– Невероятная история. Кася, оказывается, оракул. Она не просто так оказалась в стенах «Возрождения», а искала этого человека. В их семье передается по наследству лунный камень. Его первой владелицей была пара этого человека, бабушка Каси. Его зовут Яцек, и он брат профессора Вежбицки, а также оборотень. Профессор превратил его в свое оружие, не давая обращаться в человека и управляя им с помощью ультразвука. И только лунный камень смог победить ультразвуковое внушение. Яцеку было приказано уничтожить нас всех, но теперь он не будет выполнять приказания Вежбицки!
– Я сам могу говорить, – бормочет Яцек, с трудом поднимаясь на ноги. Растрепанный заросший мужчина выглядит оборванцем, но от него исходят мощь и ярость, питаемая долгими годами заточения. Заметно, что ему сложно говорить, он будто пробует каждое слово на ощупь, вспоминая его смысл. – Много-много месяцев я томился в подземелье. Потерял счет времени. И человеческий облик. Без надежды на спасение. Я был глуп. Позволил брату управлять мной. Заточить меня. Забрать мою пару. Уничтожать моих собратьев. Он изменил меня, сотворил машину для убийства. Хорошего в этом мало. По сути, только одно. Я спасу вас всех. Моя кровь победит ваши недуги навсегда. Потом вы будете вольны уйти.
Люди вокруг загомонили, радуясь, задавая вопросы, обнимаясь друг с другом от счастья.
– Но для этого тебе нужно будет снова обратиться в зверя, – предполагаю, стараясь сохранить ясную голову. Боясь радоваться победе. – И тогда ультразвук снова возьмет над тобой верх.
– Оборотни не отпустят нас просто так, – вступает в разговор Вера.
– О чем ты? – спрашиваю, и она пересказывает мне последние события, ужаснувшие до глубины души. Приходится быстро соображать, что делать. Чувство вины отодвигаю на потом…
– У десятерых наших всё еще нет датчиков, мы можем незаметно подобраться к лабораториям и уничтожить Вежбицки. Сколько охраны вместе с ним? – спрашиваю Михала.
– Насколько я знаю, никого.
– Точно никого, – мрачно подтверждает Яцек, и у меня рождается смутное подозрение, что профессор скормил Колоссу всех свидетелей, но я, естественно, не озвучиваю свои мысли, чтобы не пугать людей. Пусть думают, что охранники и медработники просто уволились.
– Тогда выдвигаемся, – кивает Михал. – А Демьян и Вера останутся, чтобы обсудить со стаей сложившуюся ситуацию.
– Если вы освободите оборотней из клеток и приведете в стаю, у вас будет шанс выторговать себе жизнь. Я понимаю, о чем речь, – поясняет свои слова Яцек. – Я знаю законы стаи, и что люди не должны ни в коем случае уйти живыми, узнав секрет об оборотнях. И еще, – просит он у группы, собравшейся в лаборатории, – пусть он подольше помучается. Не убивайте слишком быстро. И передайте привет от любящего брата.
Эпилог
Спустя полгода