Его волчица. Я тебя приручу
Шрифт:
Нет! Я не могу сейчас оказаться среди дерущихся, каждый из них дорог мне по-своему, я не имею права принять чью-то сторону. Я не могу стать убийцей! Хватаю первого попавшегося человека за руку и умоляю пойти со мной.
– Пожалуйста, меня нужно запереть в погребе. Крепко-накрепко. Пока я не обратилась и не потеряла контроль.
– Идите! – командует Михал, одаривая меня взглядом, полным презрения, и мы сломя голову несемся в дом, а за нами уже разгорается битва, уже схлестнулись ряды, волки уже начинают вгрызаться в тела несчастных людей, а я надрывно кричу от боли, раздирающей тело и душу, слезы катятся по щекам, но я на них не обращаю
***
Дальше тьма. Но не беспросветная, как обычно. Я чувствую, что волчица слабее, чем раньше. Обычно она безраздельно властвует надо мной, и я ничего не помню о том времени, когда она получает мое тело, но сейчас мы как будто вдвоем делим его, одна половина моя, а другая – ее. Причем мы на равных. Не знаю, что изменилось, но изменения явно к лучшему. Возможно, мы еще сможем прийти к пониманию друг друга и единению.
Но радость моя не длится долго, потому что снаружи разворачивается бой не на жизнь, а на смерть. Как ни пытаюсь отрешиться от звуков извне, они наваливаются на меня жуткой какофонией и уничтожают мою душу.
Слышу громоподобный рев, дикие крики, выстрелы, визг… Я знаю, что люди умирают, и умираю вместе с ними. Бесконечно долго сижу в погребе, пока не осознаю, что дверь открыта. Кто-то отодвинул тяжелый засов. Путь свободен.
Осторожно выбираюсь наружу, уже в человеческом обличии и накинутом сверху пледе, боясь увидеть горы поверженных трупов. Смрад смерти бьет мне в нос. Унылый блеклый рассвет уже подсвечивает верхушки голых деревьев. Ночь отступила.
Тут и там вижу окровавленные бездыханные тела, разбросанные по поляне конечности. Иногда попадаются и туши оборотней, обессиленно лежащие на земле, то ли тяжело раненые, то ли умирающие.
Зажимая рот, чтобы не вырвало, шатающейся походкой и с колотящимся сердцем спускаюсь с крыльца. Босые ноги ступают по холодной земле. Озираясь по сторонам, натыкаюсь взглядом на Михала, озабоченно склонившегося над распростертым телом с открытой раной на груди.
Он медленно поднимает на меня взгляд и качает головой из стороны в сторону, сообщая мне, что и этот человек проиграл бой со смертью. Я смотрю и понимаю, что это Дина, мой враг, моя соперница. Человек, которая хотела меня убить, но теперь наша общая тайна умерла вместе с ней.
А я не чувствую удовлетворения из-за того, что кара настигла эту девушку, с упоением принимая отсутствие в себе человеческое чувство милосердия и сожаления о чьей-то смерти. Волчица не смогла привить мне свои жестокие качества.
Оборотни ушли, но на поляне остались и живые люди. Почему оборотни не уничтожили всех?
Вдруг прямо передо мной оказывается волк, но не за тем, чтобы напасть, а чтобы обратиться в крупного мужчину со знакомыми чертами. В шоке отпрыгивая назад, я узнаю Радослава, и перед внутренним взором вспыхивают картинки – ритуал, мой побег от большого сильного мужчины с бородой.
Что ему надо? Он явно что-то хочет именно от меня, смотрит прицельно – прямо мне в глаза, игнорируя остальных людей, которые инстинктивно сделали шаг назад от материализовавшегося перед ними обнаженного человека. Конечно, они боятся, ведь они никогда не видели обращения.
– Радослав… – выдыхаю я, сама не зная, что чувствую, все эмоции словно атрофировались от перенесенных испытаний.
Оборотень протягивает мне руку в приглашающем жесте, чем вызывает мой недоуменный взгляд. Что ему от меня надо?
Но я не хочу иметь ничего общего с Радославом. Мне не по душе, когда меня выбирают в качестве своей женщины и заявляют об этом, как будто я должна радоваться оказанной чести. Да и вообще мне сейчас не до мужчин. Не собираюсь идти с ним. Как он может думать, что, после того как он со своими сородичами убил столько людей, я посмотрю в его сторону?
– Пойдем с нами, – говорит он мягко, взгляд теплый и заискивающий. – Ты стала волчицей и должна знать свое место. Оно не среди выродков. – Глаза его мгновенно меняются и наливаются кровью, а клыки удлиняются, когда речь заходит о врагах, стоящих на расстоянии в несколько метров.
– А что будет с ними? – спрашиваю дрожащим голосом, намеренно не давая понять, согласилась я или нет с предложением Радослава вступить в стаю. Мне нужно продолжать этот разговор, тянуть время.
– Почему ты беспокоишься об этих гнусных порождениях науки? Зачем живешь с ними? Почему сомневаешься, Светлячок? – спрашивает он ласково, чему я очень удивлена, ведь глаза полыхают злобой и дышит он часто-часто, едва сдерживаясь.
Ради меня. Я тронута, но не более, Радослав для меня – лишь инструмент, с помощью которого я смогу изменить ход событий, если найду верный подход. Другие волки, я наконец вижу их, ждут исхода нашего разговора вдоль кромки леса, им наверняка не терпится напасть, но я обязана сделать всё возможное, чтобы они ушли, оставив людей в покое, и пускаюсь в размышления:
– А почему бы мне не беспокоиться о людях, которых использовали в научном эксперименте против их воли? Почему бы не попробовать спасти их? Я добровольно жертвую кровь, чтобы дать им пожить еще один день, и еще, и еще, пока не придет спасение! – Мой голос крепнет, и я надеюсь, что он проникает в сердце зверя, который смотрит на меня неумолимым жадным взглядом. Аргументы оборотней мне известны, и я должна их опровергнуть.
– Я знаю, что думает ваша стая. Эти люди представляют опасность для нашего вида. – Сложно не споткнуться, говоря о том, что я тоже оборотень, но пора признать истину. – Но неужели ты думаешь, что они побегут рассказывать о существовании оборотней, как только спасутся? Да они будут ценить каждый миг своей новой жизни, свободной от болезни! Не в их интересах болтать направо и налево о том, как именно они вылечились.
– Ты слишком хорошая и плохо знаешь людей, – качает головой Радослав, оборачиваясь к стае и оглашая пространство жутким рыком.
И я понимаю, что это означает. Он только что приказал им не двигаться с места. Но почему приказывает Радослав? Где Адам? Что происходит? Я могла бы обратиться в волчицу и узнать всё на зверином уровне, но стоит ей появиться, и кто гарантирует, что я не брошусь на своих же?
– Они будут молчать под страхом смерти. Не выдадут тайну…
– Прекрати говорить глупости. Почему, ты думаешь, секрет о существовании нашего вида оставался долгие годы под замком? Потому что никогда мы не шли на поводу у милосердия, когда дело касалось самого важного. Если бы ты действительно приняла свою волчицу, ты бы незамедлительно встала с нами бок о бок.