Его выбор
Шрифт:
– Что ты… чего ты…
– Что я с тобой сделаю? О, у меня было время обдумать! И уверена, тебе понравится. Это даже еще более щедрый подарок, чем обещанная тобой быстрая и безболезненная смерть.
Кирион почувствовал, как ему в шею впились сотни острых иголок, но уже не мог ни пошевелиться, ни призвать магию. Перед его расфокусированным взором появилось лицо его любовницы, расплывающееся в хищной улыбке.
И прежде чем окончательно потерять связь с реальностью, Кирион услышал злой смешок Констанции:
– Передавай привет Повелительнице Кошмаров.
Глава 41
Банк
Что, конечно, забавно с точки зрения власти в моем лице, ведь люди, не видящие всю картину полностью, не могут оценивать политическую и экономическую ситуацию в мире Железа, и, как следствие, зачастую имеют ошибочное суждение.
И тем не менее, недовольные волнения, начавшиеся в трущобах, медленно, но верно докатились и до района сытых горожан. Еще чуть-чуть, еще совсем немного, и на улицы Ирониума выплеснется Океан Хаоса.
Можно сказать, что мы успели вовремя.
Я шла с высоко поднятой головой по улицам столицы, окруженная бойцами Клэр, гвардейцами и продавцами кошмаров. Мы двигались единым организмом, шагая в ногу. Маги держали наготове щиты, гвардейцы – оружие, а продавцы кошмаров – заточки.
И я кожей чувствовала, как идущий рядом Вальтер, нагнавший нас уже на границе дворца, буквально фонит магией от напряжения. И это успокаивало.
В это же время ударные отряды гвардии начинали теснить митингующих, зачищая квартал за кварталом. Я запретила бить на поражение, только в случае непосредственной опасности своим бойцам. Но что им может противопоставить голытьба?
Ничего, кроме своего отчаяния.
Я шла и чувствовала такое лютое бешенство, какого, кажется, никогда не испытывала. Даже, когда вытаскивала Кириона с Фронтира. Самый обласканный властью человек, самый близкий друг матриарха пользовался всеми своими связями и силами, чтобы пошатнуть наш трон, мой трон. Вместо того, чтобы использовать все свои ресурсы во благо общества, он пытался его раскачать, надеясь на что? Что гражданская война его возвысит? Что кровь на улицах моей столицы все смоет? Что страх и отчаяние людей все окупит?
Здание банка было шикарным. Белокаменный, двухэтажным, с колоннами и лепниной, огромными окнами. Он ярко выделялся на общем фоне чисто аристократической изысканностью.
– Рассредоточиться, – скомандовала Клэр, и половина моего сопровождения моментально растворилась в воздухе.
В сам банк я вошла в компании Клэр, Вальтера и еще двух бойцов, тягавших сундук, битком набитый бумагами. Для запланированного мной представления, главный зал банка подходил идеально. Это было просторное помещение, по периметру которого стояли столы клерков для работы с клиентами. И забито оно было основательно – в периоды народных волнений, люди все
– Ваше Высочество? – неуверенно спросил работник банка, за столом которого сидела очень встревоженная девушка с малюткой на руках.
Я обвела взглядом шушукающееся помещение и поинтересовалась:
– У меня ценные бумаги вашего славного банка. Я бы хотела их обналичить согласно рыночной стоимости, закрепленной утренними торгами.
Моментально стало тихо-тихо. Кажется, присутствующие даже дышать перестали. Я прошлась по отполированному до зеркального блеска мрамору пола. Стук моих каблуков разносился по залу, и с каждым шагом напряжение нарастало.
Откуда-то из служебных помещений вынырнул управляющий – сухопарый, суетливый старичок, на лбу которого крупными буквами было отпечатано «ДЕЛЕЦ».
– Ваше Высочество, как мы рады видеть вас в нашем славном банке, – нервно потирая руки произнес управляющий. – Меня зовут…
– Мне неинтересно, как тебя зовут, – холодно произнесла я. – Мне интересно обналичить бумаги.
– О, мы с радостью! Пусть ваши люди передадут моим сотрудникам, мы все аккуратно подсчитаем…
– Здесь ровно один миллион сто тридцать девять тысяч, – оборвала я мужчину. – Что соответствует 49,9% от всего объема расписок.
– Да, но мы бы хотели удостовериться…
– Вы мне не верите, серьезно? – приподняла я бровь, и управляющий нервно сглотнул.
– Ну что вы, нет, конечно… Мы сей момент все организуем… – он сделал знак рукой, и несколько сотрудников подскочили к моим бойцам, чтобы принять сундук.
Наверное, это действо бы затянулось, ведь чтобы вынести мне требуемое золотишко, необходимо немало потрудиться. Сложно отдать то, чего нет.
Но на счастье, уважаемый лорд Киллинджер явился собственной персоной. Точнее, его пинками загнали в здание банка мои гвардейцы.
– Что вы себе позволяете! – брызгал слюной Киллинджер. – Я буду жаловаться королеве!
– Уверен? – негромко поинтересовалась я, и мужчина обернулся на мой голос.
Впервые в жизни мне хотелось убивать, но убить эту падаль было мало. Его нужно было судить, судить публично и максимально жестоко. Чтобы больше никому и никогда не пришло в голову вредить моему миру и моему трону. Таких ублюдков во времена моих предков привязывали к позорному столбу, оставляя на радость голодной публике.
Медленная, мучительная, позорная смерть – вот, что ждало Киллинджера. И он это знал. Я по его глазам поняла, что он знал, зачем я здесь. Бессмысленно дернулся в сторону выхода, но, получив простой и эффективный удар в живот, сполз на пол.
– Лорд Киллинджер, – медленно проговорила я, скрестив руки на груди и наблюдая, как холеный, гордый мужчина в мгновение ока превращается в бесформенную трясущуюся кучу: – Вы обвиняетесь в финансовых махинаяция, фальшивомонетчистве, массовом убийстве мирных граждан, спонсировании нападения на форт Патронум и незаконную торговлю алросом. Вы предстанете перед королевским судом и никакие личные связи и симпатии не спасут вас от справедливого приговора.