Его выбор

Алмазная Анна

Но это прошлое. Больное, безобразное, а все же прошлое. Сейчас он должен взять себя в руки и вернуться к уже и без того заждавшемуся Эдлаю.

— Зачем звал? — спросил Жерл, поняв, что молчание в библиотеке опасно затянулось, а друг не спешит его прерывать. Просто стоит и изучает внимательным взглядом, будто хочет выведать, о чем Жерл думает.

Обойдется! Хоть Эдлай и друг, а опускать перед ним щиты и открывать душу Жерл не собирался. Ни перед кем не опускал и перед старым другом не будет!

— В последнее время о тебе много рассказывают… — медленно,

чеканя каждое слово, ответил Эдлай, присаживаясь на краю письменного стола. — Вижу, что слухи о твоей смерти сильно преувеличены. Надеюсь, что слухи о том, что ты пытался удавиться — тоже.

Жерл вздохнул. И надо же было именно вчера твари вновь зашевелиться. После уничтожения демона она будто исчезла, как и исчезла сила высшего мага. О последней Жерл не жалел, он был все же больше воином, а не магом. Убивать не хотел. Оттого, когда тварь проснулась, и испугался, как никогда в этой жизни не пугался. Оттого и напился. Оттого и вешаться пошел — уж лучше сразу в петлю, чем снова пачкать руки в крови. А в чьей крови он бы выпачкал руки, и так понятно… как и понятно, почему обрадовалась и подняла голову тварь — рядом был беззащитный, очень сильный маг, великолепная жертва, что помогла бы ей воскреснуть. Рэми.

— О чем еще говорят… слухи? — спросил Жерл, не на шутку испугавшись, что старый друг знает больше, чем следовало.

Если Эдлай проведает об этой занозе в заднице, о большеоком мальчике, хлопот не избежать. И хлопот гораздо больших, чем те, о которых рассказал Жерл Брэну. Прознай повелитель, что Рэми жив, мальчика, скорее всего, убьют. Отдать высшего мага, да еще и целителя судеб в руки избивающего его дяди — это получить вскорости безумца, которого остановить не удастся никому. Разнесет к теням смерти и Кассию, и Виссавию, и все, до чего доберется.

Тот же Вирес тому отличный пример, только ведь Вирес далеко не целитель судеб. И отдал бы Жерл волчонка Эдлаю, и забыл бы, да только вот беда… Рид от смерти спасла, да и сам мальчик тварь утихомирил в одно мгновение, тоже, можно сказать, спас. После этого хрен отдашь…

— Хочешь мне о чем-то рассказать? — разорвал наконец-то молчание Эдлай.

— Нет, — поспешно, наверное, слишком поспешно, ответил Жерл. — Скажи, зачем позвал или позволь удалиться. Гости в замке, сам понимаешь, некогда мне с тобой лясы точить.

— А упиваться есть когда? — резко спросил Эдлай.

— Ты укорять меня позвал?

— Дурь из твоей башки выбить! — не на шутку разозлился дозорный. — Ради богов! Обезумел? Удавиться решил?

— Ты зачем позвал? — сквозь зубы процедил Жерл.

— Дай мне слово, что больше этого не повторится! — прошипел Эдлай, хватая Жерла за воротник рубахи.

— Не могу, — честно ответил старшой.

Эдлай воротник отпустил, горько усмехнулся, одними губами, вновь присел на краешек стола и впервые за все время разговора опустил взгляд. Будто слова давались ему с огромным трудом.

— Ты знаешь, рядом со мной не так и много преданных, хороших людей, чтобы терять их так глупо.

— Если я для тебя хороший… — начал было Жерл,

но Эдлай его оборвал:

— …дело у меня к тебе, друг. Ты ведь знаешь, что случилось на церемонии? Не дурак ведь, понимаешь, что пытались убить Армана.

— Понимаю, — сразу же стал серьезным Жерл. — Понимаю, что ты его убийцу…

— А что толку от этого убийцы? — махнул рукой Эдлай. — Неприкаянный он был.

Жерл нахмурился. «Неприкаянный» — это тот, чью душу насильно отправили за грань, но тело чье еще живет и подчиняется хозяину. Только узнать, кто хозяин, сложно, скорее — даже невозможно. И стоит создание неприкаянного ой как дорого — даже темные маги не очень охотно ломают запреты богов. А заставлять жить тело без души — один из основных запретов.

— Вирес сказал, что это ты его предупредил о змее, — продолжил Эдлай. — Или тот, кто был рядом с тобой. Но ведь рядом никого не было, не так ли?

Жерл дернулся. Был. Рэми. Значит, не зря глаза его синим полыхали. Своенравный мальчишка! С одной стороны, хочет спрятаться, с другой — такое вытворяет!

— Я не верю, что это ты предупредил Виреса, — продолжал Эдлай. — Новый телохранитель повелителя сильный маг, но еще неопытный, наверное, ошибся. Да… вот беда, ошибся не только он, но и тот, кто убийцу послал. Тебе ведь отомстить пытались. За «спасение» Армана. Оттого паука и подкинули…

— Видят боги, — выдохнул Жерл. — Это был не я.

— Я знаю. Я знаю, что для этого ты слишком слабый маг, хоть воин и неплохой. Знаю, что разглядеть неприкаянного среди людей тебе не по силам. Для этого надо быть высшим, а ты ведь… не высший?

Взгляд Эдлая вновь стал острым и колким, и Жерл, не выдержав, посмотрел в пол, туда, где бегали по половицам отбрасываемые свечами тени. Когда был жив демон, Жерл был высшим. Но Эдлаю об этом говорить не стоит.

— Ты же и сам знаешь, — ответил наконец-то Жерл.

— Знаю и потому хочу вас спрятать, тебя и Армана, до тех пор, пока не найду убийцу.

Жерл дернулся:

— Что?

— Почему бы и нет? — пожал плечами Эдлай. — Церемония закончилась, Арману больше незачем торчать в этом замке. Выслать одного его я не могу, поехать с ним — тоже. Убийцу надо кому-то найти, да и за родом Армана придется присматривать. Поедет с мальчиком его первый учитель. Ты.

Жерл опешил настолько, что слов для возражения как-то не осталось:

— А мой отряд? — выдохнул он.

— Это ненадолго, думаю, как-нибудь и без тебя перебьются, — криво усмехнулся Эдлай. — Пока я не найду убийцу, а я его найду, не сомневайся. А заодно подыщу Арману нового учителя.

— Ты не можешь мне приказывать! Только повелитель…

— Ты этого хочешь? — Эдлай сунул Жерлу под нос бумагу. — Повелитель очень заинтересован в том, чтобы Арман остался жив, чтобы влиятельный северный род не разодрала борьба за власть. Потому, боюсь, он прислушался к моей просьбе. Держи приказ.

Жерл скользнул взглядом по строчкам, по печати синего воска, пронизанной тончайшими нитями магии, и зло бросил проклятый лист бумаги на стол.