Его Высокоблагородие
Шрифт:
— Кто передал? Кто? — я ссыпал горстку мелочи в протянутую руку мальчика и пальцами изобразил на своей шляпе очки. — Этот? С такими круглыми?
— Евет, евет [55] , бей-эфенди... — закивал паренек, вежливо поклонился мне и вприпрыжку умчался.
«Что и требовалось доказать, — хмыкнул я. — Фраерок. Но тем лучше. Что тут у нас?»
А потом отвернулся к морю и вскрыл письмо.
«Уважаемый, Георгий Владимирович, — почерк был идентичен тому, каким было написано первое письмо. — Мы готовы обменять Вашу знакомую
55
Evet (тур.) — да
— Ключи все-таки... — я не спеша достал из портсигара сигариллу и подкурил ее. — А точнее — один ключ. Значит, о том, что второй тоже у меня, они не знают. Ну и как поступить?
После недолгих раздумий я направился к Кетеван.
— Пришел все-таки, — улыбнулась грузинка. — Проходи, раздевайся, сейчас кофе поставлю. Билеты на пароход уже у меня. Нужно обговорить несколько моментов.
— Не спеши, — я бросил печатки в шляпу и положил ее на полку в прихожей. — Не до того мне.
— Что случилось? — Кет резко обернулась.
— Ясмину украли.
— Я же тебя предупреждала, — неожиданно зло бросила Кетеван. — Кто украл? Что хотят?
— Предположительно твои коллеги. Хотят ключ и фрагмент номера счета, — коротко отчитался я и, стараясь не растревожить раны, присел на диван. — Вот последнее письмо. Передавал его посторонний мальчик, но я все-таки заметил того, кто ему это поручил. Такой длинный, слегка сутулый. Ходит в кожаном реглане и кепке с автомобильными очками. Морда смазливая, нос семитский.
— Около тридцати лет? — быстро переспросила Кет, читая письмо. — Уши оттопыренные?
— Этого возраста. Уши... точно не заметил, он быстро скрылся на велосипеде. Хотя, похоже, что так.
Кетеван подняла на меня глаза и слегка озадаченно протянула:
— Вот оно что...
— Говори, кто это?
— Алексей Банадюк, — с непонятной усмешкой ответила Кет. — Здесь находится как Франц Гей. Редкостная мерзость. В Константинополь прибыл недавно, креатура одного из заместителей начальника Региструпра. При всем бардаке и общем непрофессионализме в органах красной контрразведки, способных и порядочных людей все-таки большинство, особенно если учитывать царские кадры. Этот же вопиющее исключение. Подл, мстителен, самовлюблен, вдобавок еще отъявленный содомит и интриган. Правда, умен и хитер, этого у него не отнимешь.
— Получается, Ясмину украли люди из Региструпра?
— В этом и странность, — Кетеван с сомнением покачала головой. — Я не думала, что они пойдут на это. При всей своей революционной безапелляционности — люди в константинопольской резидентуре подобрались порядочные и умные. Разве что на эту операцию дал санкцию по своей инициативе кто-то из главного руководства.
—
— Не я переступил черту. Где могут содержать Ясмину? Сколько их?
— Секундочку, mon cher... — в глазах Кет плеснулась ирония. — Не подскажешь, с какой это стати я должна тебе помогать? Да еще спасать свою соперницу.
— Чего ты хочешь?
Кет плавно встала с дивана, элегантным балетным па обернулась ко мне и жестко проговорила:
— Как насчет того, чтобы сделать окончательный выбор, mon amour? [56] Я помогу тебе и вытащу эту пейзанку из дерьма, в которое она влезла по своей глупости. Но после этого ты окончательно с ней распрощаешься и останешься со мной.
56
Mon amour (фр.) — мой любимый
— Нет.
— Тогда... — Кетеван картинно развела руками.
— Но я могу отдать тебе ключи от банковских ячеек, — изобразив отчаяние, выпалил я.
— Ключи? — с недоумением переспросила Кет и, словно не веря, заглянула мне в глаза. — За эту девку?
— Придержи язык. Да, ключи. Все равно я не верю в эти миллионы. Но отдам только в случае реальной помощи.
— Ты рехнулся, милый?
— Тебе не все равно?
— Впрочем — да, теперь все равно, — Кетеван презрительно фыркнула. — Хорошо, я помогу тебе. Но если обманешь...
— Ты сама знаешь, что не обману.
— Знаю, — кивнула Кет. — Ладно, решено. Я попробую это сделать. Но если что-то пойдет не так, может понадобиться помощь твоих людей. Для того чтобы спасать уже меня.
— С моими людьми проблема. Я еще не знаю, кто...
— Никто, — перебила меня Кетеван. — Информация ушла не от них, а от кого-то из окружения Врангеля. Это я уже знаю точно. Значит так...
После обсуждения деталей я покинул квартиру Кет, тщательно проверился, затем поймал извозчика и доехал до пансиона.
Все уже собрались в каморке у Синицына. Времени оставалось в обрез, поэтому обошлось без вступлений:
— Кто из вас докладывал обо мне руководству? Я с пониманием отношусь к служебным обязанностям, но в данном случае все эти доклады, после получения, прямым ходом переправлялись к красным. В результате сегодня украли Ясмину и теперь шантажируют меня. Кто, мать вашу за ногу? И главное кому?
Синицын опустил голову и тихо признался:
— Я докладывал. Капитану Земцову...
Следующим, совершенно неожиданно для меня, прозвучал голос Пуговкина:
— И я. Тоже Земцову. Но за акцию по золоту франков ни-ни. Как договаривались.
Вслед за ним отозвался Игнашевич:
— Ему. Но всего разок. И не по золоту.
— Мля, — выдохнул я и, столкнув эсера с табурета, сел сам. — Вот же...
— Ты уж извини, Владимирович... — начал было вахмистр.
— Заткнись.
— Уже, — быстро согласился Пуговкин. — Молчу как рыба.
— А если, — вскинулся Игнашевич, — если мы все поправим? Отобьем девушку и красноперым начистим рыло. А потом и до Земцова дело дойдет.