Его запретная омега

Стрессел Кристен

— Нет.

Я сузил свой взгляд от вызова.

— Нет?

— Ты меня поцеловал, — прошептала она.

Ее смелость потрясла меня, хотя это не должно было произойти после трюка, который она провернула. Она поцеловала меня в ответ. Она позволила мне попробовать ее. Я не позволил ей отрицать это сейчас. Не здесь, когда мы наконец остались одни, и никто не мог судить нас.

— Разве ты не хотела, чтобы я это сделал?

— Глупо это отрицать, когда я изнываю от течки.

— Когда мы целовались ее не было. Не

притворяйся, что не хочешь меня, омега.

— Но сейчас у меня течка, — сказала она дрожащим голосом.

— И ты хочешь меня еще больше.

Она покачала головой, глаза намокли, когда она сильно прикусила губу, отстраняясь от моего большого пальца.

— Не хочу. Нуждаюсь.

— Хочешь, — настаивал я.

Я знал разницу. Я хотел ее с того момента, как увидел в бальном зале. Я нуждался в ней, когда почувствовал ее течку. Два чувства смешались вместе, скручиваясь во что-то, что имело свое имя. Но я еще не был готов думать об этом.

Я провел кончиками пальцев по ее горлу до края воротника, чувствуя, как она тяжело сглатывает под моим прикосновением.

— Я не буду прикасаться к тебе из-за нужды, женщина. Даже не для того, чтобы облегчить мою собственную.

Она должна хотеть этого так же, как и я.

— Больно, — выдохнула она.

— Знаю. Скажи мне правду. Ты хочешь короля. Хочешь стать омегой, которая поставит короля-перевертыша на колени в грязном убежище Бесплодных земель.

— Нет!

— Тебе нужен королевский член между этими ногами, — тихо сказал я.

— Нет, — рявкнула она, задыхаясь от рыданий, когда ее тело напряглось в другом болезненном сокращении, которое толкнул ее бедра в мою жесткую эрекцию. — Я просто хочу, чтобы ты посмотрел на меня, как в своем королевском кабинете. Как будто я красивая и желанная, и… и достойная. И если бы моя течка не началась, возможно, я могла бы притвориться, что была кем-то еще в руках короля, еще ненадолго. Потому что, поверь мне, этот единственный танец был основным моментом моей гребаной жизни. — Ее слова устремились вперед, как будто ее телу нужно было изгнать их, чтобы снять давление. — Но это не так, и я попыталась уйти. Пыталась. Но ты последовал за мной. Так что, если ты не собираешься трогать меня, если это твой способ помучить меня, прежде чем твои солдаты покончат со мной… тогда… тогда просто уходи. Оставь и позволь мне страдать от этого одной.

Вот она. Женщина, которую я приметил в бальном зале. Та, кто обманула меня, заставив думать, что она нечто большее.

«Моя», — мой волк повторял это требование снова и снова в моей голове.

Милая, упрямая омега.

Зилина не хотела, но дала мне всю информацию, которая мне была нужна.

Я смотрел на нее в темноте, пристально вглядываясь в ее черты, которые она не хотела, чтобы я видел.

— Ты. Хочешь. Меня.

— Я хочу тебя, — промямлила она.

В ее глазах была боль, и почему-то

я знал, что не только физическая. У моей женщины было разбито сердце, которое требовало внимания. Оно билось сквозь порезы и ушибы, которые ей дала жизнь. Может быть, даже я дал ей их не осознавая этого.

Инстинкт потребовал, чтобы я ее успокоил. И в течение следующих четырех дней я собирался это сделать. К черту последствия.

— Докажи это, — потребовал я.

— Как?

— Поцелуй меня.

Вибрируя с подавленной потребностью, Зилина подалась вперед, чтобы встретиться с моими губами, но я остановил ее.

— Подожди.

Она замерла в ожидании моей команды.

— Поцелуй меня как будто нет ни альфы, ни омеги, ни чего-то промежуточного. Как будто нет короля, и мы просто мужчина и женщина, которые впервые нашли друг друга, и не о чем беспокоиться, кроме того, что мы могли бы создать. Поцелуй меня… как роза. Моя роза.

Зилина уставилась на меня, моргая, а я затаил дыхание, чтобы посмотреть, что она сделает. «Сделай это, женщина. Покажи мне, из чего ты сделана».

С отчаянным звуком она вздрогнула, и ее губы крепко сжали мои в жестком поцелуе, прежде чем ее язык сплелся с моим. Я не хотел оставлять ни одного уголка ее рта неисследованным. На вкус она была как грех и шелк. Запрещено и так приятно.

«Моя».

Я нашел ее руку, закинул за ее голову, чтобы она не блуждала. Мне нужно сохранить контроль, а я чертовски близок к тому, чтобы потерять его. Мой разум, мое положение, мои чувства.

Моя человечность.

Мое настойчивое внутреннее животное толкало меня на грань разрушения. Что произойдет, если я дам ему полный контроль?

Зилина пососала мою губу, втянула ее между своими и получила мое одобрение. Но, к моему удивлению, на следующем вдохе она укусила ее настолько сильно, что я почувствовал вкус крови.

— Черт.

Я дернулся назад, глядя на нее сверху вниз. Ее глаза блестели от вызова.

— Сойдет за доказательства?

Как и у всех роз, у моей есть шипы.

Схватив ворот ее тонкого платья обеими руками, я резко дернул его, разорвав по центру, чтобы оголить ее маленькую грудь. Соски были опухшие и торчащие, мой рот наполнился слюной от желания вкусить их.

Я нырнул, один раз ударив его языком, дважды, прежде чем втянуть его между губами, чтобы пососать и поиграть.

Моя роза вскрикнула от прикосновения, полу-боль, полу-удовольствие, и ее пальцы вонзились в мои волосы, чтобы держать мою голову там, где она нуждалась.

— Еще, еще, — умоляла она.

Я двинулся, чтобы обласкать ее другой сосок, прежде чем обвить ее ребра, целуя и слизывая запах ее мягкой кожи, глотая его, как лекарство для моей души. Черт возьми. Когда ее ноги были широко расставлены, а ее влажные половые губы в сантиметре от моего рта, я больше не мог двигаться медленно.