Его запретная омега

Стрессел Кристен

Так ли это? Потому что теперь замок мой дом.

Я никогда больше не дам ей еще одной причины снова сомневаться во мне.

— Я знала, что ты способна на великие дела, — сказала она, обрезая последнюю нить и отступив назад, чтобы полюбоваться своей работой.

Она сделала мне еще одно розовое платье. Это цвета лепестков роз. Женщина встретила мой взгляд.

— Вот почему я продала тебе ткань. И вместо того, чтобы быть казненной за то, что не должна была делать, ты сделала что-то прекрасное.

Если смотреть прямо в глаза королеве и говорить подобным образом, это имело бы серьезные

последствия для омеги всего несколько недель назад. Но как только мы с Аделаем вернулись в замок, мы серьезно поговорили. Он был волком в тот самый момент, когда сказал, что Разделение окончено. В то время я была поглощена инстинктом и потребностями, и было необходимо, чтобы мы были на одной стороне. От этого зависели жизни моих собратьев омег, и я отказалась отвернуться от них, потому что у меня был шанс стать лучше. Нет. Возможно, это был шанс для каждого волка стать лучше, чем в Бесплодных землях во время Разделения, но это было не то, чего хотел любой из нас. Я не могла забыть, как масса женщин-омег собралась вместе, чтобы помочь мне в пустыне. С этого момента я буду относиться к каждой омеге так же, как к Тавии, Шарлет, Риэль и Эшле. Наши старейшины рассказывали истории о том, как мы все работали вместе, чтобы бороться за то, что было нашим. Моя мама умерла, сражаясь за этот принцип.

Я не позволю ничему из этого быть напрасным.

— Ты выглядишь великолепно, Зилина.

Тавия затаила дыхание. Ее темные волосы были подняты на голове, и она была одета в малиновое платье.

— Как и ты. Как и все вы, — сказала я, находя других. — Как будто вышли из моей мечты.

Шарлет стояла позади Тавии, одетая в зеленый шифон, и махала свежими ухоженными пальцами перед своим лицом.

— Никогда не думала, что у меня будет это.

Мастер по маникюру приклеил маленькие стразы к ногтям, а мои были окрашены в глубокий розовый цвет моего оригинального платья. Наши волосы тоже были уложены в декоративные локоны и украшены кристаллами. Позже я буду носить корону.

Корону. Я. Зилина из Бесплодных земель. Ну и ну.

Риэль была одета в фиолетовое, а платье Эшлы было золотым. Никаких больше мягких и грубых хлопковых мешков для этих дам.

— Нервничаешь, Зи? Быть представленной перед всеми людьми города и Бесплодных земель? — спросила Эшла.

Она не переставала трепетать ресницами с тех пор, как ушел визажист. Мои подруги, теперь мои фрейлины, всегда были прекрасны. У меня перехватывает дыхание от ожидания увидеть, как они получают уважение, которого заслуживают.

— Я в ужасе.

В моем животе роились бабочки, но они отличались от тех той ночью, когда я пробралась на вечеринку в этом замке. Впервые со времен Разделения омеги, беты и альфы будут стоять вместе, равные, наблюдая, как Аделай принесет мне клятву верности.

Раздавались достаточно громкие звуки, чтобы проникнуть сквозь толстые каменные стены замка, и некоторые люди в городе, а некоторые в Бесплодных землях тоже думали, что он совершил ошибку. По мере распространения истории они решили, что я слишком безрассудна и слишком неопытна, чтобы вести за собой. Даже другие омеги беспокоились, что беты и альфы не будут уважать меня.

— Неважно, что я скажу, когда мы выйдем на балкон. Я

покажу им, что Аделай сделал правильный выбор, оставаясь верным своему сердцу день за днем.

— Меня до сих пор волнует, что ты называешь его Аделай. Я продолжаю ожидать, что меня выгонят отсюда, — со смешком сказала Риэль. — Как будто я собираюсь проснуться от этого сна, вернуться в Бесплодные земли, грязная, голодная и опаздывающая на работу на кухне внизу.

— Никогда больше.

Сегодня вечером они сидели за главным столом с королем и всеми его самыми доверенными альфами. Альфы, которые жаждали свои собственные пары. Я надеюсь, как и Аделай, они хотят хорошего. Потому что я никогда не перестану быть яростным защитником своих девушек.

— Теперь вы часть моих фрейлин. Все по-другому.

— Это то, что пугает меня, — сказала Шарлет себе под нос.

Она не хотела, чтобы я это слышала, но она не уклонилась от моего взгляда, когда я услышала.

— Боюсь, они попытаются разделить нас и заставят стены замка рухнуть. Я не знаю, как это, быть фрейлиной.

— Я не знаю, что значит быть королевой.

Дверь открылась, и один из сотрудников замка Аделая показал нам, что пора идти.

— Но мы собираемся выяснить.

— Зилина, — позвала меня Тавия, прежде чем я вышла из комнаты.

Ее глаза светились от непролитых слез.

— Я знаю, что мама смотрит на тебя с небес и улыбается, собрала вместе всех остальных омег и указывает на тебя, говоря: «Это моя девочка».

Я сделала то, что мама не смогла. Я убедила короля альфу закончить разделение. Но я не могу думать том, скольким мы должны были пожертвовать, чтобы добраться до этого самого места прямо сейчас, иначе я бы расквасилась.

— Но ты уверена в этом? — добавила Тавия. — Что хочешь выйти за Аделая?

— Конечно, да. Я его люблю.

Новые бабочки порхали в моем животе. Это был первый раз, когда я произнесла эти слова вслух.

— Это меняет все для всех нас.

Моя сестра тяжело сглотнула, но ее взгляд не оторвался от моего.

— Ничего не будет так, как прежде.

— Это хорошо.

Я поняла, что она имела в виду. Возможно, мы были грязными и голодными, но мы не были сломлены. Мы не знали, что изменит мой брак с жизнью людей, о которых мы заботились. Борьба не закончится, когда корона будет покоится на моей голове. Нет, это только начало.

Мои ноги были как желе, и моя голова плавала, когда я следовала за женщинами по извилистым коридорам замка. Сегодня вечером я больше нервничала, чем на вечеринке. Как ничего не имеющая омега, мне нечего было терять. Теперь все люди нашей стаи, нашего разделенного города, зависели от меня. Я дала им надежду, что все наконец-то изменится. Что войны закончатся, и мы сможет снова работать вместе в мире.

Я прибыла в большой двор, в ту же комнату, где проходила вечеринка. Аделай выглядел совершенно великолепно, обрамленный лампами, освещающими балкон. Он носил дорогой шелковистый пиджак темно-синего цвета. Рукава были вышиты золотом, а его грудь была украшена слишком большим количеством военных медалей, чтобы сосчитать. Его глаза из оникса заискрились, когда он увидел меня, и Аделай протянул руку.