Эгоист
Шрифт:
— Уилоби, вы упомянули тех… кто разводится. Вы сказали, если они не любят друг друга… Ах, ну скажите, разве не лучше так, чем… потом?
Он воспользовался ее застенчивостью, помешавшей ей назвать вещи своими именами.
— О чем мы с вами говорим? Разумеется, невеста есть невеста, жена — жена, но человек чести чувствует себя связанным после помолвки, как если бы брак его уже свершился. Я не могу вас отпустить. Мы с вами связаны вечными узами. Поймите: связаны! Как можно отпустить жену?
— А если она сбежит?..
Это было сказано так прямолинейно, что ее собеседник не мог больше прикидываться
Но уже в следующую минуту она залилась краской. Неподдельный ужас, который она прочитала на лице сэра Уилоби, передался и ей. Но одновременно в ее душе поднялась и радость — она радовалась тому, что в ней еще не вовсе, оказывается, умер стыд.
— Сбежит? Сбежит? Сбежит? — произнес он скороговоркой и часто-часто заморгал в такт своим словам. — Как? Куда? Что за мысль!..
Он с трудом удержался от того, чтобы не выпалить такое, что навеки разрушило бы его собственное представление о девственном неведении, в коем, по его мнению, пребывали юные представительницы прекрасного пола.
Как могло случиться, что Клара, находясь еще в столь нежном возрасте и воспитанная в строжайших правилах, знала уже о том, что жены сбегают от мужей, и знала это не от него? А она, оказывается, понимала даже и то, что муж вынужден отказаться от погони и от всех своих притязаний на беглянку. И как могла она хоть на минуту представить себя на месте подобной жены? Как только у нее язык повернулся выговорить это слово: «Сбежит»!
Подобно всякому мужчине-эгоисту, Уилоби представлял себе прекрасный пол в виде восковых обитательниц паноптикума. И если бы Клара развила мысль, прорвавшуюся в ее кратком возгласе, этот идеал рассыпался бы в прах.
Отчаяние открыло Кларе глаза на то, что еще минуту назад было для нее далеким и смутным, как льды Заполярья. Ведь если, собравшись с духом и преодолев стыд, она покажет, будто знакома с изнанкой жизни, он наверняка отвернется от столь развращенной особы! Соблазн был велик. И все же Клара удержалась: ей претило подобное унижение женского достоинства — даже перед ним!
Дверь была открыта — а что, если заключить короткое перемирие и выбежать на воздух?
Но беглым взглядом, как бы со стороны, окинув свое положение, она подумала: «Как, оказывается, мучительно расторгать помолвку, предварительный сговор! Каково же приходится бедняжкам, пытающимся выпутаться из брачных уз?»
Выскажи она эту мысль вслух, сэр Уилоби, быть может, убедился бы, что она менее искушена в житейских делах, чем это могло показаться. Он понял бы, что она действовала вслепую, инстинктивно, как зверек, что пытается перегрызть свои цепи; понял бы и то, что это он сам указал ей оружие, за которое она ухватилась.
Повторив про себя сакраментальную для всех женщин и постоянно ими нарушаемую клятву: «Все равно я не буду принадлежать никому», она произнесла вслух:
— Вот и все, что я имела вам сказать. Мне нечего к этому прибавить.
В коридоре послышались шаги. Вошел Вернон. Он извинился
— Доктор Мидлтон оставил здесь книгу — томик Гензиуса{24}. Да вот она!
— Книгу? — повторил сэр Уилоби. — Ха! Засвидетельствуйте мое почтение доктору Мидлтону и передайте ему, что если бы люди не уносили книг из библиотеки, их бы не пришлось искать в столовой. Он волен поступать, как ему заблагорассудится, конечно, однако порядок есть порядок. Идемте же в лабораторию, Клара! Извольте полюбоваться, господа поклонники человечества, — где бы ни побывал человек, он неизменно оставляет за собою беспорядок! — Сэр Уилоби слегка кивнул то ли Вернону, то ли неубранному столу. — Клара, я вас жду!
Клара возразила, что она условилась идти гулять с мисс Дейл.
— Мисс Дейл ожидает вас в вестибюле, — сказал Вернон.
— Мисс Дейл меня ждет! — сказала Клара.
— Да, да, идите гулять с мисс Дейл, идите с мисс Дейл, — настойчиво сказал сэр Уилоби. — Я попрошу ее подождать вас еще две минуты. Вы найдете ее в вестибюле, она вас будет ожидать там.
Он позвонил в звоночек и вышел.
— Откройтесь во всем мисс Дейл; вы можете быть с нею откровенны, — сказал Вернон.
— Я не продвинулась ни на шаг, — пожаловалась Клара.
— Не забывайте, что вы сами избрали дли себя то положение, в котором находитесь сейчас, и что если вы хотите его изменить, вам предстоит борьба не на жизнь, а на смерть, В этой борьбе надо быть готовой и к поражениям, они не должны вас обескураживать.
— Не сама, не сама! Не говорите, что я сама избрала это положение, мистер Уитфорд! Я не выбирала. У меня не было выбора. Я просто дала согласие.
— В конечном счете это одно и то же. Главное — знать, чего вы хотите.
— Да, вы правы, — согласилась она, принимая как справедливое возмездие обвинение в том, что она якобы не знала, чего хочет. — Ваш совет мне сегодня помог.
— Разве я что-нибудь советовал?
— А вы уже жалеете?
— Я был бы очень недоволен собою, если бы хоть единым словом вмешался в ваши отношения с сэром Уилоби.
— Но вы еще не покинете Паттерн-холл, правда? Вы не оставите меня одну, без дружеской поддержки? Если бы мы с отцом и съехали завтра, началась бы бесконечная переписка! Видно, надо будет задержаться здесь хотя бы на несколько дней. Это будет нелегко. К тому же вы можете себе представить, как все это отразится на моем бедном отце, которому мне еще предстоит объявить о своем решении.
Сэр Уилоби быстрыми шагами вернулся в комнату, как бы торопясь исправить ошибку, которую он допустил, покинув ее.
— Мисс Дейл вас ожидает, моя дорогая. Где ваша шляпа? Вы еще за ней не ходили? Но ведь вы уговорились гулять о мисс Дейл!
— Я готова, — сказала Клара, выходя.
Уилоби и Вернон вышли следом и тотчас, не проронив ни слова, разошлись в разные стороны.
Кларе случалось читать о том, как женщина становится причиной разрыва между старинными друзьями, и вот она неожиданно для себя оказалась в положении такой женщины. Но что ей было делать? Она вела борьбу не на живот, а на смерть и была вынуждена лавировать между скалой и открытым морем. Неужели, однако, она уподобилась тем, о ком пишут в романах? Это было ужасно!