Егоркин разъезд

Супрун Иван Федосеевич

— Вот посмотришь, будут чистенькие и сухонькие, — обещает радостно Егорка и прыгает с нар.

Очутившись на крыльце, Егорка некоторое время стоит, как зачарованный. Ночью выпало много снегу, и теперь, под лучами яркого солнца, все вокруг сияет и искрится. Егорка жмурится, крутит головой и думает, куда же ему перво-наперво податься. «Побегу сначала к Гришке, — решает он, — а уж потом вместе с ним мы пойдем»… Додумать, куда пойдут они вместе с Гришкой, не удается — откуда-то доносятся

ребячьи крики и смех. Егорка прислушивается: кричат за бараком, должно быть, на горке, и, кажется, там, среди орущих, находится Гришка. Ну да, он. Ишь, как заливается: «Дороги! Дороги!».

Егорка прыгает с крыльца, минуя ступеньки, и во весь дух мчится к горке. Обогнув угол барака, он сразу же узнает всех ребятишек. На самом конце дорожки Степка. Он только что скатился и поднимается с продолговатого, как лодочка, лотка. Колька и Нюська взбираются вперегонки на горку, толкают друг друга и громко хохочут. Володька Сопатый и Витька с Толькой усаживаются на большие крашеные санки и, перебивая друг друга, кричат: «Эй, вы! Сторонитесь!». Гришка несется рыбкой: лежит вниз животом на круглой, как решето, ледяшке.

Сердце Егоркино трепещет от радости. Сейчас и он присоединится к ребятишкам и тоже будет летать с горки, как птица. Верно, ни санок, ни ледяшки у него нет, но разве Гришка не выручит его?

Скатившись, Гришка быстро вскакивает на ноги, отбегает в сторону, машет рукой:

— Здорово, Егорка!

— Здорово, Гришка! — отвечает Егорка и бежит к другу.

На дорожке уже давно никого нет, но Володька, Толька и Витька все еще размахивают руками и надрываются: «Сторонись! Раздавим!» Но вот, наконец-то, им надоело кричать, и они срываются с места.

Проезжая мимо Егорки с Гришкой, Володька и его дружки дразнятся:

— Кулага пришел! Кулага пришел!

— Задавалы. Обзываются по-всякому, меня один раз с горки толкнули, — жалуется Гришка и сует в руки Егорки веревочку. — Иди спускайся, а я побуду тут.

Егорка берет ледяшку и лезет на гору. Гришка стоит на месте. На горке лучше, чем тут, оттуда виднее, и там сейчас соберутся все ребятишки, но Гришка уже так устал, что еле-еле двигает ногами. Умаяться есть от чего: на ногах пимы еще больше Егоркиных, а на плечах — засаленный отцовский пиджак. Егорка надевал один раз этот пиджак — он как железный.

Егорка взбирается на гору. Там уже сидят на своих лотках Нюська и Степка. Увидев Егорку, Нюська кричит:

— А ты за нами поедешь, ладно?

— Ладно, — Егорка подвигает ледяшку ближе к спуску.

В это время на горке появляются Володька Сопатый и Толька с Витькой. Не сказав ни слова, Володька отталкивает в сторону Егоркину ледяшку, а Витька говорит:

— Не суйся, Кулага. Поедешь за нами.

Егорка

не желает ссориться, ему хочется быть сегодня со всеми в дружбе и хотя бы разика три скатиться с горки.

— За вами, так за вами — отвечает он.

Володька Сопатый и его дружки нарочно не торопятся. Сев в санки, они долго прилаживаются, приноравливаются, а потом опять принимаются кричать: «Сторонись, раздавим!» А Егорка стоит в сторонке и ждет.

— Ты чего, Егорка, не скатываешься? — спрашивает Степка.

— Не пускают.

— А ты вот так…

Степка толкнул Володькины санки, и они поехали как попало вниз.

Очнувшись под горкой, Володька, Толька и Витька быстро повскакивали на ноги.

— Погоди! — надрывался Володька. — Спустишься, мы тебе покажем.

— Всю харю расквасим, — угрожал Витька.

— Дожидайтесь, задавалы! — Степка показал кукиш и припустил домой.

Вслед за ним подалась и Нюська.

Задавалы обозлились, что им не удалось расправиться со Степкой, подошли к Гришке.

— А ты, Кисель, чего стоишь тут? — спросил Володька.

Гришка молчал.

— Отвечай, когда тебя спрашивают! — наступал Толька.

— Горка не ваша, — сказал Гришка.

— А чья, чья? — приставал Володька.

— Наша.

— А вот и врешь, а вот и врешь.

Володька с Витькой ухватились за Гришку и начали пригибать его, а Толька прыгал вокруг них и выкрикивал:

— Кланяйся, Кисель, кланяйся!

— Отстаньте, ну, отстаньте, что ли? — просил плачущим голосом Гришка.

Егорке стало жалко товарища, и он со словами: «Дай им в брюхо, Гришка!» плюхнулся на ледяшку и покатился.

Внизу Егорка быстро вскочил на ноги и бросился к Гришке на помощь. Но помощь уже не требовалась: Витька и Володька отцепились от Гришки и бежали навстречу Егорке. Вслед за ними спешил и Толька.

Приближаясь к Егорке, Володька заорал:

— А ты кто такой?

— Никто, — Егорка насупился и остановился.

— А я знаю, кто он, — сказал Витька. — Он снегоочиститель. Ишь, как дорогу пробороздил: пимики-то у него, ой-ой-ой какие, по три ноги в один войдет.

— Ай, пимы! Ай, пимы! Ай, Егоркины пимы! — запел, кривляясь, Володька.

Тольке понравилась только что выдуманная песня, и он тоже подхватил: «Ай, пимы!»

— Погодите! — остановил товарищей Витька, — Я придумал одну штуку. Слушайте!

Противники сгрудились и стали шептаться. Потом они все трое громко засмеялись и двинулись с места.

Егорка сжал кулаки и решил постоять за себя. С каждым в отдельности он бы еще побарахтался, а с троими… Ну ничего, полежать в снегу — беда небольшая. Потом, летом, он припомнит им все.