Ехал грека через реку
Шрифт:
— Немедленно, — повысил голос Адам.
Ася, кажется, удивилась.
— Вот чудо, — пробормотала она. — Все-таки, родственники любого человека доведут до психоза, даже самого хорошего.
— Вы считаете меня хорошим человеком? — Адам переключил телефон на наушник и направился к машине.
— Конечно, — без колебаний ответила она. Было слышно, как она что-то воркует, пробуждая Еву.
Адам сел в машину и тут же ощутил, как намокают его штаны. Кажется, он придавил коробку с персиковым соком. Сунул руку в бардачок, чтобы достать
Поскольку его только что назвали хорошим человеком, то обрушиваться на свою няню с критикой было бы сейчас неуместно.
— Вы хороший, красивый и терпеливый, — меж тем похвалила его Ася. — Правда, детка? Твой папа очень-очень прекрасный.
Он просто отгонит машину на мойку и поедет за своими девицами на такси.
— В целом, я вас понимаю, — Ася стояла на коленях перед Евой и расправляла складки на её платье. Разноцветные штаны отражались в многочисленных зеркалах. — Посмотрите на меня — я все еще не рассказала собственным родителям о беременности. Иногда я думаю, что представлю им внука на его восемнадцатилетие. Но вам не кажется, что делать из нашей детки куклу Суок — несколько перебор?
«Кукла Суок», — написал Адам в заметках на телефоне. Там уже было написано «Гарри Поттер», «Капитан Америка» и «далеки». При случае надо будет хотя бы погуглить.
— Давайте выберем что-то не столь торжественное.
— Так красиво же, — возразил Адам.
— Страшно красиво. Ваш брат сразу поймет всю степень вашего невроза. Вон тот сарафан в голубой горошек сказал бы о том, что вы спокойны и уверены в себе.
— Вы знаете, что ваши манипуляции шиты белыми нитками? — спросил Адам, усмехаясь.
Ася ответила ему чистейшим, как горные озера, взглядом. Лучики мимических морщинок, разбегающихся от её глаз, придавали этому взгляду особое сияние.
Коленопреклоненная, умиротворенная, она и сама сейчас была похожа на персонажа из сказок, которыми были битком набиты её карманы.
— Это самый обычный сарафан, — чувствуя, что не в силах противостоять этому взгляду, попытался трепыхнуться Адам.
— А сегодня — самый обычный вечер. Вы же собрались жарить шашлык, а не подавать королевских омаров в соусе фуа-гра.
— Вообще-то, фуа-гра — это не соус, и с омарами не сочетается.
Прежде, чем Ася открыла рот и выдала новую историю о занудных занудах, вмешалась продавец-консультант:
— Это очень модный сарафан. Хит сезона.
— Заверните, — сдался Адам, — но и платье мы возьмем тоже.
— А еще нам нужны шорты, футболки, пара пижам и вон тот оранжевый балахон оверсайз, — перечислила Ася, вставая. — Вы же купите своей няне балахон, мой дорогой Адам?
— Он ужасен, но я куплю вам два. А вы взамен примерите это серое платье.
Ася прищурилась.
— Похожее на униформу прислуги? — уточнила она насмешливо.
— Это обычное деловое платье… — попытался было объяснить Адам.
— Похожее на униформу для прислуги.
— Ну мы же не в средних веках
— Я-то об этом знаю, а вы?
Ася встала и потянула с собой Еву к кабинке для переодевания.
— Пойдем, детка, спасем тебя от этой красоты.
— Ася, я не то имел в виду, — Адам сам собой пошел следом, как будто его тянули на веревке. — Это самое обычное, простое платье…
Она развернулась так резко, что он едва не налетел на неё.
— Адам, — Ася подняла руку и погладила его по щеке, — ну почему вы так сходите с ума из-за своего брата? Никогда в жизни не видела вас таким неуверенным.
— Я не схожу с ума. Я просто… не хочу, чтобы он нападал на вас так же, как мой отец. Они одинаковые, понимаете, и реакции у них одинаковые.
Она смотрела на него задумчиво. Потом принялась копаться в своем рюкзаке.
— Ева, малыш, нам нужно срочно апгрейдить твоего папу.
И она протянула девочке ужасный розовый фломастер с блестками.
— Что вы… Я вовсе не… Что вы собираетесь делать? — Адам отступил, но Ася поймала его за руку и усадила в кресло. Устроила Еву у него на коленях, и он увидел, как слегка наморщилось её лицо. Слишком озабоченный этим коротким мгновением, он прохлопал тот момент, когда девочка принялась рисовать у него на лбу.
— Ася, нет, — простонал Адам. — Что это за детские глупости?
— Ну вот, — его няня отступила, любуясь им, как картиной. — Теперь у вас нет ни малейшего шанса быть идеальным этим вечером. Вы уже опозорились и все испортили. Самое плохое уже случилось и закончилось.
— Что там нарисовано? Ева же еще не умеет писать плохие слова?
— Сердечко, — ответила его дочь с удовольствием.
Всего лишь сердечко!
Розовое.
С блестками.
Вика его убьет.
— Ася!
— Будете ругаться? — спросила она, смиренно опуская глаза.
— Буду. Я очень сильно буду вас ругать, если вы и дальше продолжите носить Еву на руках.
— Что? — ресницы изумленно взметнулись.
— Ева, твоя няня не может больше поднимать тебя, понимаешь? — он осторожно погладил её по кудряшкам, стараясь говорить очень убедительно и нежно. — Она уже носит внутри себя одного ребенка, и двое — это слишком много. Мы же с тобой не хотим, чтобы Асе было тяжело? Мы же с тобой будем очень-очень беречь Асю?
Ева медленно и важно кивнула.
— Я нарисую тебе еще одно сердечко, — решила она. — У меня красиво получается.
14
— Время-шремя, спейси-вейси, — брякнула Ева вместо приветствия. Обычно так говорила Ася, когда пыталась перенести дела на потом. Но мальчишки услышали в этой тарабарщине что-то особенное, поэтому как-то сразу приняли Еву за свою и утащили её в сад. Его дочь всегда доверяла детям больше, чем взрослым, поэтому позволила взять себя за руку и внимательно выслушала наставления, как играть в прятки.