Ехал грека через реку
Шрифт:
Ася устроилась с электронной книжкой на качелях-скамейке. Она ни во что не вмешивалась, но внимательно наблюдала за происходящим, как настороженная кошка, готовая в любой момент броситься в драку.
— Обычная тётка, — заметил Линар, который вместе с Адамом колдовал над мангалом, — по описаниям отца я ожидал увидеть кого-то то куда более маргинального.
— Ну ты же знаешь отца, — отозвался Адам, не желая обсуждать эту тему.
— Послушай, — сказал Линар, — я поговорил со своей юридической службой. Ты можешь начать процесс определения
Адам молчал, не зная, что ответить на такую самодеятельность. Очевидно, что Линар был в курсе всей ситуации, тщательно собрал информацию и жаждал вмешаться.
Отец тоже всегда любил совать нос в дела Адама, не считая зазорным контролировать его финансы и личную жизнь.
— Я подумаю об этом, — пообещал он с холодцой в голосе.
Линар только покачал головой.
— Ты всегда слишком много думаешь, — сказал неодобрительно, — иногда надо действовать быстро. Отца всегда огорчали твоя мягкость и нерешительность.
— Ну, с этим я ничего не могу поделать, — мрачно буркнул Адам и непроизвольно потер рукой то место на лбу, где всё ещё красовалась блестящее розовое сердце.
Когда пришло время садиться за стол, Ева ожидаемо заупрямилась. Она отказывалась ужинать без Аси, а Ася вовсе не спешила покидать свою скамейку.
Адам чувствовал себя расстроенным из-за этих двойных капризов, но ругаться с беременной женщиной ему совершенно не хотелось. Вика, выведенная из себя, присела на корточки перед Евой:
— Девочка, это семейный ужин, за ним собирается вся семья. Ася — наемный служащий, она не является частью нашей семьи, она — посторонний человек.
Ева смотрела на Вику и ничего не понимала.
На её лице была написана сложная гамма недоверия, недоумения и гнева.
Адам чувствовал примерно то же самое, но молчал, не зная, как сгладить остроту минуты для своей дочери. Однако она прекрасно справилась сама.
— Значит, я тоже буду посторонней, — заявила малышка и убежала к своей няне.
Чуть позже Адам подошел к ним с тарелкой шашлыка.
— Ася, — сказал он сердито, — что это за капризы? Почему бы вам просто не взять Еву за руку и не присоединиться к остальным?
— Уберите тарелку подальше, тогда я отвечу, — хмурясь, проговорила Ася.
Адам недоуменно посмотрел на жареное мясо, пожал плечами и поставил его на траву в нескольких метрах от скамейки.
— Ну что опять? — спросил он. — Вы состоите в каком-нибудь тайном обществе отрицателей шашлыков?
— Всё тоже самое: токсикоз. Меня тошнит от запаха шашлыка, и вздумай я разделить с вами трапезу, ваше семейное торжество было бы испорчено самым вульгарным образом.
Ева, которая забралась под плед и прижималась к своей няне всем телом, смотрела на отца с некоторым осуждением и печалью во взгляде.
Это нервировало
— Ева, ты не можешь себя вести, так, как тебе вздумается. Есть правила и есть традиции, когда я тебя прошу что-то сделать, ты должна меня слушаться. И сейчас я прошу тебя вернуться за стол.
В ответ она только зарылась лицом в плед поглубже и ничего не ответила.
Впрочем, в остальном вечер прошел чудесно. Жена Линара рассказывала милые истории, племянники были слишком послушны и воспитаны, чтобы перебивать взрослых. Вика улыбалась и была очаровательна, несмотря на то, что время от времени бросала злобные взгляды на сердечки на лице Адама.
И только тогда, когда всё это закончилось, гости ушли, а официанты начали убираться в саду, Адам дал волю своему раздражению.
Ева забралась с планшетом в кровать, чтобы посмотреть мультики в ожидании вечерней сказки. Ася прибиралась в ванной, где после их купания повсюду была пена и игрушки. Адам вошел внутрь и закрыл за собой дверь.
Здесь было тесно, влажно и жарко. Пахло бананом и клубникой. У Аси была мокрая футболка, а волосы прилипли к её лбу.
— Вы не должны поступать так с моей дочерью, — прошипел Адам, схватив ее за руку. — Она должна расти сильной и твердой, нельзя прятать её всё время от мира. Нужно воспитывать в ней характер…
Ася вырвала свою руку.
— Почему вы сердитесь на себя, а нападаете на меня? — огрызнулась она.
Адам открыл было рот, чтобы разразиться очередной длинной речью и закрыл, увидев себя в запотевшем зеркале. Показалось, что оттуда глядит на него отец.
— Линар предложил мне начать процедуру оформления опеки над Евой, — сказал он и сел на бортик ванны, разглядывая свои руки.
Ася молча бросала в корзину резиновых утят. От нее так и полыхало недовольством, как от печки.
— А я пока не готов к этому, — продолжал Адам. — Я был не тем отцом, который решал появиться ли Еве на свет. Если честно, мне было всё равно. Я отмахивался от её матери деньгами, уверенный в том что после рождения ребёнка просто сделаю тест на ДНК, и наверняка он окажется отрицательным. И сейчас мне кажется, что отбирать Еву насильно — это неправильно. Линар говорит что это слабость…
— Это просто совесть, — бросила Ася с досадой. — Но не волнуйтесь, от такого еще никто не умирал.
— А вы на кого сейчас злитесь? — подумав, спросил Адам. — На меня или на то, что никак не решитесь поговорить с отцом своего ребенка?
— Я никак не решусь? — немедленно разъярилась Ася. — А вот ничего подобного! Я позвонила ему и назначила встречу на завтра! Но вы не волнуйтесь, Ева останется с моей сестрой.
— Как — на завтра? — растерялся Адам. Спа-отель оазисом покоя пронесся перед его мысленным взором и растворился, как мираж. — Почему вы меня не предупредили?
— Ну вы-то тут при чем, — дернула плечом Ася и вышла из ванной.
— Я же обещал пойти с вами!
— Глупости. Уж я-то в няньке не нуждаюсь!