Ехал грека через реку
Шрифт:
– Как и все дети, – хмыкнула Ася.
– Я тоже? – заинтересовался Димдим.
– Ты, моя радость, со своей исследовательской жилкой был особо опасен.
Он захихикал своим особенным злодейским смехом.
– Я забираю племянника каждое воскресенье, – сказала Ася, направляясь к дорожке. – Знаете, чтобы моя сестра и ее муж могли выспаться, отдохнуть и заняться домашними делами.
Она старалась идти медленно, потому что Ева так и семенила за ней, продолжая держаться за штанину. Димдим на
– Домашними делами? – ухмыльнулся он. – Да они целый день листают фейсбук.
– Дети – находка для шпиона. Выболтают все ваши тайны, – вздохнула Ася.
– Ева почти не разговаривает, – признался Адам. – Просто таращится на меня этими огромными глазами, как будто я собираюсь съесть ее с потрохами.
– Она всегда была такой? Или что-то ее расстроило?
– Ее бросила мать. Полагаю, что это ее адски расстроило, – сказал Адам сердито.
– Адски, – вдруг повторила Ева. – Адски. Адский блин. Адский компот. Адская каша.
– Для молчаливого ребенка, – заметил Димдим, – она очень ругачая. Садиковский психолог бы сказал, что у нас проблемы.
– Адский носок, адские трусы, адская пижама.
– Психолог? – заинтересовался Адам.
– Мы растим гения, – пояснила Ася со скепсисом. – Это требует определенной гибкости.
– Адский кот, адская собачка, адская птичка, адская коровка.
– Мама считает, что мне нужен психолог, а Ася с папой – нет. Но мне нравится. Там можно рисовать и говорить всякую ерунду.
– Как будто тебе кто-то запрещает рисовать в других местах!
– Адская зима, адское лето…
Адам шел чуть поодаль, и три голоса, которые говорили одновременно, слились в один гул.
Он с ума сойдет.
Но с психологом мысль была хороша.
Они с Евой пойдут на сеансы, где их научат быть отцом и дочерью.
Пока это получалось так себе.
Впрочем, за те несколько дней, что они жили вместе, сложно было привыкнуть друг к другу.
Но то, как Ева вцепилась в совершенно незнакомую тетку, наводило на грустные мысли.
Анастасия привела их в семейное кафе, которое располагалось на берегу реки, выбрав столик на террасе, где шумели волны и орали чайки.
– Обожаю это место, – сказала она, усаживаясь ближе к перилам и устраивая Еву у себя на коленях. Это у нее получилось удивительно естественно. Дима, сын Димы, сел рядом с ней и уткнулся в меню.
Адам приземлился напротив, наблюдая за тем, как Анастасия что-то прошептала Еве, пощекотала ей подбородок, и та засмеялась, съеживаясь.
– Я буду оладьи с колбасой и сыром, – решил мальчик.
– А мы с Евой… кашу? – спросила их новая знакомая.
Девочка затрясла головой.
– Творог? Запеканку? Пюре с сосиской? Правда? Дай детям волю, –
– Понятия не имею, – ответил он, заказывая кофе и двойной омлет. – Я еще не разобрался в пищевых пристрастиях своей дочери.
– Я люблю борщ, – сообщил Димдим. – Он красный.
Себе Анастасия заказала огромную порцию капучино, но, сделав один глоток, вдруг скорчила жалобную мордочку и отставила его подальше.
– Не вкусно? – удивился Адам.
– Я вдруг вспомнила, что теперь мне положен кофе без кофеина. И безалкогольное пиво. И ничего сладкого, и ничего острого, и ничего жирного… – она становилась все грустнее.
Эта женщина со своими круглыми щеками и плечами не была похожа на тех, кто сидит на диетах. У нее было удивительное выразительное лицо, все покрытое мелкими конопушками. Слишком широкий нос, широкие губы и густые русые брови над немного выпуклыми глазами.
Тяжелые веки, морщинки-лучики в уголках глаз, подвижная мимика.
– Звучит драматично, – отозвался Адам, поймав себя на том, что слишком внимательно ее разглядывает. Наверное, это неприлично.
Она улыбнулась ему.
– Сегодня утром я узнала, что беременна, – сказала Анастасия так буднично, как будто говорила о погоде.
– Оу, – смешался Адам, не зная, как реагировать на такие заявления от незнакомок.
Димдим уставился на нее во все глаза.
– В твоем животе ребенок? – спросил он с любопытством первооткрывателя.
– Да, дорогой. Твой двоюродный братик или сестричка.
– Но ты же все равно будешь гулять со мной по воскресеньям?
– Я постараюсь.
– Но у тебя нет мужа!
– Это будет беспапный ребенок, – спокойно пояснила Анастасия.
– А мой ребенок безмамный, – зачем-то сказал Адам.
Ева наклонилась вперед и сосредоточенно стала сыпать на стол сахар из сахарницы. Получился красивый узор.
– Ева! – рявкнул Адам.
Лицо его дочери сморщилось, и она громогласно разревелась.
«А-а-а-а-а» – тянула девочка на одной ноте, словно выполняла утомительную работу.
К изумлению Адама, Анастасия только рассмеялась.
– Бээээ, – затянула она с той же интонацией.
Ева моргнула и замолчала.
Анастасия протянула ей салфетку.
– Теперь давай соберем сахар и отдадим его птичкам. Слышишь, как они кричат?
Ева посмотрела на чаек.
Потом стала неуклюже собирать салфеткой сахар в подставленное ей блюдечко.
– Я могу стать твоему ребенку двоюродным папой, – подумав, сказал Димдим. – Буду говорить ему «не балуйся» или «отстань». Ася совершенно не умеет ругаться, – сообщил он Адаму. – Ее ребенок обязательно отобьется от рук.