Эхо Безмолвия
Шрифт:
— Вершил свою месть, — закончил за него Артур. — Он всегда ненавидел Землю, её правительство, людей, которые решали, кому жить, а кому умереть. Он хотел разрушить систему, и если для этого придётся сжечь целую планету, он это сделает.
Рикард отвёл взгляд. Всё это было слишком похоже на то, что он сам начал делать. Только у него была другая цель, правда? Правда?..
Артур продолжил:
— Но это лишь вершина айсберга. Ты должен знать, что ещё в Советском Союзе была создана тайная организация. Её
Рикард нахмурился.
— Никогда о такой не слышал.
— Никто и не слышал, — с усмешкой ответил Артур. — Они работали в полной секретности, частично даже после распада Союза. Их проект продолжался десятилетиями. Вакцины регенерации, вакцины ускоренного развития, генная инженерия, нервная адаптация… Они создавали сверхлюдей, используя самые передовые технологии.
Рикард задумался.
— И ты…
— Да, — Артур кивнул. — И мой брат тоже.
Тишина между ними стала почти осязаемой.
— Только Роман выбрал свой путь, — с горечью сказал Артур. — А я выбрал свой.
Рикард медленно кивнул. Теперь всё стало гораздо серьёзнее, чем он предполагал. Он внимательно слушал, но с каждым словом Артура его пальцы сильнее сжимались в кулаки. В висках стучала злость, гнев, что за долгие годы превратился в ледяное осознание того, что его жизнь — лишь один из витков чужой войны.
— Я не помню своей семьи, — продолжил Артур, его голос был ровным, но в нем звучала едва заметная тень боли. — Нас с Романом забрали еще детьми. Мы были никем, без прошлого, без имен. Просто образцы. Нас растили, словно оружие, готовили к войне, которая так и не случилась.
Он откинулся на спинку стула, глядя в пустоту.
— Каждый день — тренировки, каждый час — испытания. Нас учили убивать быстро, бесшумно, расчетливо. Без вопросов. Без эмоций. Я не знал, что такое дом. Не знал, что такое мать, отец… Только брат. Только он был рядом.
Рикард молчал, внимательно вглядываясь в выражение его лица.
— А потом?
— Потом Союза не стало, — усмехнулся Артур, но в этой усмешке не было ни капли веселья. — Проект со временем заморозили. Те, кто выжил, остались жить в тени. Кого-то отправили работать на благо человечества — лучших ученых, солдат, стратегов. Кого-то просто стерли.
Он посмотрел на Рикарда.
— Но были и те, кто решил пойти против системы.
Рикард стиснул зубы.
— Роман…
Артур кивнул.
— Он был одним из первых. Один из сильнейших. Он знал, что создан не просто так, и не хотел быть ничьей марионеткой. Когда его разум ускользнул от нас, никто не знал, где он окажется. Но теперь понятно — он выбрал путь разрушения.
Рикард вдруг почувствовал, как внутри него что-то застывает.
— И одним из шагов на этом пути было убийство моей семьи, — сказал он хрипло.
Артур отвел взгляд.
— Да.
Молчание
— Я убью его, — наконец произнес Рикард.
Артур не ответил. Он лишь смотрел на него с выражением, в котором смешались сочувствие и холодное понимание. Он тяжело вздохнул, сжимая пальцы в замок.
— «Кларион» — самая опасная организация в мире, Рикард, — наконец произнес он, пристально глядя на детектива. — Если ты думаешь, что столкнулся с фанатиками или революционерами, ты ошибаешься. Они не просто хотят изменить мир. Они хотят его переписать.
Рикард молча ждал продолжения.
— Майк Гинштайн был их пленником, — продолжил Артур, его голос стал жестче. — Они держали его годами, ломали, пытались заставить работать на них. И знаешь что? Теперь он работает на них добровольно.
Рикард нахмурился.
— Значит, его уже не вернуть?
— Нет, — покачал головой Артур. — Он перешел точку невозврата. Гинштайн больше не жертва. Теперь он — одна из ключевых фигур «Клариона». И его нужно ликвидировать.
Рикард задумался.
— Ты сказал, что «Кларион» хочет переписать мир. Что это значит?
Артур мрачно улыбнулся.
— Уничтожить все, что они считают ошибкой.
Рикард сжал кулаки.
— Они называют ошибкой людей.
— Именно, — подтвердил Артур. — И если мы не остановим их сейчас, очень скоро уже никто не сможет их остановить.
Некоторое время они сидели молча. Затем Рикард посмотрел на Артура, и его голос стал тише, но в нем прозвучала ледяная твердость.
— Что ты чувствуешь, когда смотришь на Игоря Ветрова? Когда видишь его лицо, слышишь его голос… Ты видишь своего брата? Или ты видишь другого человека?
Артур замер.
Мгновение он ничего не говорил, лишь смотрел перед собой. Потом медленно, словно с трудом, произнес:
— Мой брат для меня давно мертв.
Рикард не ответил. Он понял. И, возможно, впервые за долгое время почувствовал, что Артур Богров — единственный, кто может его понять.
Дверь резко открылась, и внутрь вошли Лили, Ласточка и Корешок. Их шаги эхом разнеслись по помещению, прерывая тяжелую тишину разговора между Рикардом и Артуром.
— Рикард! — воскликнул Корешок, явно возбужденный. — Тебе надо на это взглянуть!
Рикард устало потер виски.
— Если это снова что-то о том, что ты боишься погибнуть, Корешок, то знай: я боюсь не меньше тебя.
— Нет-нет, — затараторил Корешок, замахав руками. — Это… это нечто потрясающее!
Из-за его спины появился массивный силуэт.