Эхо былой вражды
Шрифт:
— Бутылку водки, хорошей, не домашнего розлива, и к ней что-нибудь горячее, типа бифштекса или шашлыка. Понравится угощение — повторим заказ.
Только приступая ко второй бутылке, Носатый решился на откровенный разговор СО Шпалой;
— Я, Шпала, сейчас тебе кое-что скажу, только ты не пыли, не возникай, а думай над моими словами и поступай так, как считаешь нужным, но не спеша. Тебя такие условия устраивают?
— Допустим!
— Нет, так не пойдет. Если ты мое условие не примешь, то откровенного разговора между нами не получится. Он
— Пойдет! Давай! Вали! — согласился заинтригованный Шпала.
— Как ты нам поведал, Подкова на деле откинул копыта. Его коньки мы так и не нашли, а за ним его участь разделили Фокс и Шаман. Между тем жизнь идет и никому из нас сейчас нет дела до жмуриков.
— А что, разве мы виноваты в той беде, которая накрыла нас? — недовольно поинтересовался Шпала.
— В случившемся нет ни твоей, ни моей вины. Я это сказал к тому, что человек так создан, что в первую очередь думает о своей шкуре, а уж потом о других. Ты мое мнение разделяешь? Кого бы ты хотел, чтобы убил снайпер в первую очередь — тебя или меня?
— Конечно, тебя, — впервые улыбнувшись, но вполне серьезно ответил Шпала.
— Я бы тоже принял такое же решение.
— Эту истину я давно усвоил, чего ты мне ее снова толкуешь?
— Вот сейчас я как раз и подошел к главной теме нашего разговора. Ты заметил, как грамотно парни Бугра дают нам обрат? Валят наших авторитетов, как президентов на Западе — глухо и с концами. У него работа поставлена очень тонко и выполняется грамотно, а наш Блин предлагает нам ликвидировать Бугра нахрапом, надеясь на случайный успех; а не будет его, то нам с тобой будет железная хана.
— Ты что этим хочешь сказать?
— Не верю я в его затею. Нам ее не провернуть. Она для нас последняя лебединая песня.
— Как мне твою толковщину понимать?
— Ты видел особняк-крепость бугра?
— Нет.
— А я видел. В ней его нахрапом не удастся взять всей нашей кодлой, а уж втроем там и делать нечего. Ты хочешь подохнуть по-дурному?
— Не хочу, — подавив амбиции, выдавил из себя Шпала.
— Я тоже не хочу.
— Чего же ты предлагаешь?
— Сегодня ночью мы с тобой постараемся помочь Блину шлепнуть Бугра. Но если ты увидишь и убедишься, что затея Блина провалилась и он тебя разочаровал, то подашь мне сигнал, что тебе с Блином уже не по пути.
— Какой сигнал?
— Ну, скажем, постучишь меня рукой три раза по плечу, и тогда мы с тобой ликвидируем его, чтобы он не гробил наших парней в драке с Бугром. Когда не станет его, то и драка сама по себе прекратится.
Шпала угрюмо посмотрел на Носатого, потом с удивлением заметил:
— Не думал, что ты такой смелый мужик. А с другой стороны — почему я должен тебе верить? Вдруг эта беседа между нами — ловушка для меня, а ты послан ко мне Блином, чтобы перед операцией проверить мою надежность?
— Я тебе предлагаю заговор, и вся инициатива исходит от меня, поэтому я рискую больше.
— Вообще-то да, — согласился с Носатым Шпала, обдумав его слова.
— Если
— Ты глушишь его кулаком по кумполу, а я потом пристреливаю, то есть мы оба его убьем, а потому нам обоим придется держать язык за зубами.
Показав заговорщику кулак, который скорее был похож на пудовую гирю, Шпала сказал:
— Если я его трахну своей колотушкой по чердаку, то тебе уже не понадобится в него стрелять.
Довод Шпалы был более чем убедительным. Согласившись с ним, Носатый предложил другой вариант расправы с Блином.
— Тогда давай я его трахну «дурой» по кумполу, а ты для надежности его пристрелишь.
— Будем считать, что договорились. Но учти: без моего сигнала руки на Блина не поднимай, сразу же завалю тебя, — угрюмо предупредил Шпала.
Видя, что сговор состоялся, Носатый поинтересовался:
— Почему ты принял мое предложение?
— Эта драка нашему брату не нужна. Уже десятка два парней из обеих кодл пойманы ментами со стволами и загудели к «хозяину». А сколько, уже нюхают корни одуванчиков в земле и скольких нас еще ожидает такая участь — невозможно предугадать, пока жив Блин. Я с тобой согласен, что ему с Бугром не справиться, но мы ему дадим последний шанс. Если Блину сегодня пофартит, то пофартит и нам. Если нет, то пускай не обижается на нас и простит нашу измену. Почему мы должны из-за дурного пахана не дорожить своими головами?
— Вот именно, — с готовностью поддержал его Носатый.
Щедро рассчитавшись с хозяином кафе, они расстались, чтобы вновь встретиться вечером в условленном месте.
Вечером, избегая милицейских патрулей, Блин, вместе со Шпалой и Носатым, пешком отправился на опасную операцию. Подойдя к особняку Бугра, Шпала восхищенно заметил:
— Нам так не жить, а если и получится, то недолго.
— Я думаю, с этого вечера — Бугру тоже, — убежденно заметил Блин.
Стоило Шпале подойти к высокому, двухметровому, забору, сделанному из листовой стали, как со двора его немедленно облаяли две собаки. Перекинув через забор несколько кусков конской колбасы с ядом, он немедленно удалился к ожидавшим его метрах в ста напарникам.
— Шавкам кинул отравы, иначе эти тявкалки испортят нам всю малину.
— Молодец! — похвалил его Блин. — Думаю, твой пропуск они уже прочитали и теперь можно идти в дом. Надо опередить охранника, чтобы он не увидел дохлых собак.
У забора Блин вскарабкался на плечи Шпале и заглянул во двор. Он увидел там двух мертвых болонок и стоящего рядом с ними огромного сенбернара. Его большие, со стакан, глаза с ярко выраженными кровеносными сосудами с любопытством смотрели на Блина.
Проклиная про себя собаку и вынужденную из-за нее задержку, Блин, нагнувшись, попросил у Носатого колбасы. Тот подал ему целлофановый пакет с последним куском отравленной колбасы. Блин кинул его сенбернару. Тот понюхал его, поднял голову и наконец-то гавкнул на Блина.