Эхо былой вражды
Шрифт:
Блин, слетев с плеч Шпалы, увлек от дома Бугра своих сообщников и объяснил им причину возникшего осложнения.
— Без ликвидации собаки нам в дом втихаря не проникнуть, — убежденно заметил Шпала.
— Тем более что там еще два телохранителя, которые в любое время могут обнаружить дохляков и поднять шухер, — высказал свою обеспокоенность Носатый.
Надев на пистолет глушитель, Блин сказал:
— Я сейчас шлепну этого сенбернара, а мы сразу же залезаем во двор и начинаем действовать…
Охрана Бугра засекла их с момента лая и гибели болонок, о чем немедленно
— Кто-то потравил моих собак, заглядывал через забор. Возможно, Блин направил своих парней почистить мне перышки. Направь ко мне и ты своих парней, но сам оставайся дома, пускай они с моими гамбалами наведут шмон возле дома.
— Может быть, Серого тоже подключить? — забеспокоился Бунтыл.
— Не стоит. Блину не так легко будет до меня добраться. Все потуги его хлопцев — самая дешевая мышиная возня, но на всякий случай включи рацию и держи со мной постоянную связь. Если понадобится помощь еще — я с тобой свяжусь.
Когда Крот и Шпак, посланные Бунтылом, подъехали к дому Бугра, от него в сторону метнулись три силуэта. Телохранители Бугра сели в машину Бунтыла с намерением догнать убегавших.
Те же, видя, что от машины им не убежать, рассредоточились по всей ширине улицы и открыли стрельбу из пистолетов. Группе Бугра стало опасно двигаться дальше. Остановив машину и спрятавшись за нее, они тоже открыли стрельбу, ориентируясь на вспышки пистолетов своих противников, которые, отстреливаясь, быстро удалялись.
Боевики Бугра посчитали нецелесообразным ночью заниматься преследованием своих противников, а поэтому возвратились к дому. Никто из них не был даже ранен.
Бугор по телефону связался с Бунтылом и сообщил ему о перестрелке.
— Отец, оставь моих ребят у себя до утра, только не забудь загнать мою машину во двор, а то кореши Блина у тебя ее угонят, — пошутил Бунтыл.
— А как же ты будешь ночью без охраны? — не разделяя беспечности сына, поинтересовался Бугор.
— Мне она не нужна. Надо быть идиотом, чтобы после такого шухера, устроенного у тебя, переться ко мне.
— Не все такие умники, как ты, а поэтому я Крота со Шпаком отправляю к тебе назад.
— Как хочешь, — не желая начинать бесполезный спор, согласился Бунтыл.
Тем временем группа Блина, оторвавшись от преследователей, присела отдохнуть на скамейке во дворе многоэтажного дома.
— Падаль, так забаррикадировался, что до него хрен с голыми руками доберешься, — скорее не с яростью, а с обидой в голосе пробормотал Блин, как будто Бугор был виноват в его разочаровании.
— Нечего, шеф, нам тут маячить, потопали домой, — устало предложил Шпала.
— А может быть, они сейчас успокоятся, а мы наскочим и захватим их врасплох, — наивно предложил Носатый.
— Они не такие лопухи, как ты думаешь. Сегодня нам у них ловить нечего. Канаем домой.
Переходя через железнодорожные линии, Шпала три раза постучал рукой по плечу Носатого. Место было безлюдное и темное. Носатый ударил пистолетом Блина по голове, тот без крика упал сбоку от железнодорожных путей. Шпала, глубоко вздохнув, неохотно выстрелил в голову Блина. Нагнувшись над ним, он вытащил
— Все равно он ему больше не понадобится.
Глава 40
С первыми лучами зарождающегося дня Бугор узнал, что Блина убили. Его удивило, что тот был ликвидирован не Соловьем, а кем-то другим. Через Кнехта передав Соловью два лимона и поблагодарив за «работу», Бугор отпустил его домой.
В этот день он на работу не поехал, а, сев в инвалидную коляску, манипулируя ее клавишами, катался по комнате, усиленно решая задачу и чувствуя, что ответ на нее вот-вот придет в голову. Несколько раз он подъезжал к окну, задумавшись, смотрел во двор, но мучившие его проблемы так и не находили решения.
Подъехал к бару, где у него перед бутылками со спиртным стояли бутылки с разными соками и напитками, налил себе мангового сока и не спеша выпил. После чего, бросив в рот жвачку, уставившись в потолок, стал лениво работать челюстями. Убедившись, что его голова не хочет работать в нужном направлении, Бугор, смирившись с этим, стал думать о Зайчике.
«Скоро ее выпишут из больницы. Нечего ей жить в своей конуре. Раз назвал женой, из палаты перевезу прямо к себе… Надо же было старому козлу так увлечься ею, — критикуя себя, удивился он. — А может быть, я от Зайчика был без ума еще тогда, когда она была девчонкой? Просто я этого не понимал… Любовь, дорогой мой, это не охи и ахи под луной. В ней важное значение имеет целый букет обстоятельств и чувств в том числе. Если бы Зайчик мне не нравилась, то я бы парнем не предпочел ее другим своим подругам, которых тогда у меня было навалом. Если бы она не родила мне сына, если бы не смогла убедить меня, что я полноценный мужчина, если бы не подобрала к моему сердцу ключ, то между нами не было бы никакой любви, — философски подытожил он. — Но шакалы Блина могли ее убить, и тогда я бы лишился самого дорогого и близкого человека… Стоп!» — остановил он свои рассуждения, случайно наткнувшись на ответ мучившей его задачи.
По телефону он связался с Кнехтом:
— Геннадий, Подкова у тебя находится под стражей?
— Да.
— Я сейчас подошлю машину. Привези его ко мне. Ясно?
— Вполне. Глаза ему завязывать?
— Не надо. От того, что он увидит, мы не пострадаем. Когда машина с Подковой подъехала к воротам гаража, их дверь медленно козырьком поднялась вверх, а после того, как машина заехала, так же медленно опустилась.
— Видел, как у нашего шефа автоматика работает? — не удержавшись, похвалился перед Подковой Кнехт. — Небось и не знал о таком?
— Откуда мне, деревенщине, знать? Да и где я раньше мог видеть такой шик? — вяло ответил тот.
На грузовом лифте, которым Бугор пользовался, если на коляске спускался на первый этаж, Кнехт и Подкова поднялись на второй этаж и прошли в зал, где хозяин его уже поджидал.
— Сними с него наручники и оставь его со мной, — приказал Бугор Кнехту.
Увидев вопросительный взгляд Кнехта, он успокоил его:
— Делай то, что я сказал. За него можешь не беспокоиться, обижать не буду.