Эхо далекой битвы
Шрифт:
— Приняли. Состис, Иссел и На-шив. Но когда Мордан Реньер отказался покинуть свой пост, что было одним из условий, обязательных для Состиса, народ вынудил его удалиться в изгнание.
Иссел предоставил ему убежище, что разрешалось Соглашением, но вскоре после этого нам стало известно, что Реньер восстановлен в своей должности Генерала Сектора. Под его властью оказались Иссел и все колонизованные им миры! — Середж покачал головой. — Точно не известно, как ему все это удалось, но Иссел был исключен из Объединенных
Два года спустя исселианские войска напали на На-Шив и захватили власть в свои руки, а еще через три года той же участи подвергся и Адриат. — Лухан взглянул на Дарси. Адриат был ее родиной. — К тому времени, когда Объединенные Миры поняли, что случилось, они были бессильны что- либо изменить и лишь ввели некоторые санкции.
После этого подобные кризисы повторялись не раз. В общем-то, последние двадцать с лишним лет мы ожидали и готовились к тому, что произошло два месяца назад.
— Но разве за всем этим не стоял Реньер? — спросила Дарси. — Ведь теперь-то он мертв?
— Может быть, — сказал Лухан. — Но осталось его правительство. Реньер окружил себя единомышленниками. Хотелось бы мне знать, кто послал тех двух министров.
— Разве являясь членами кабинета, они не могли сами взять на себя такие полномочия?
— Только в том случае, если остальные погиб- ли, — ответил Лухан. — А если дело обстоит именно так, то весьма маловероятно, что им удалось бы покинуть Иссел. Нет, они либо получили согласие всего кабинета, либо действуют по приказу премьер-министра.
— Какое унижение для этих двоих, — сказала Дарси, — обратиться за помощью к нам, после того, как мы их так жестоко разбили. Должно быть, им больше ничего не остается. Отчаянный шаг.
— Лучше сказать «хитрый», — пробормотал Лухан.
Но Дарси словно и не слышала его.
— В дневных новостях сообщили, что число пропавших после налета мазуков уже достигло
почти сорока тысяч человек.
СОРОК ТЫСЯЧ ЧЕЛОВЕК!
Эти слова жгли его мозг подобно лазеру, не давая уснуть.
СОРОК ТЫСЯЧ ЧЕЛОВЕК!
Да это же больше, чем ежедневно умирает на планетах, подобных Исселу, чье население исчисляется миллиардами. Возможно, этих людей мало кто знает, и правительство, конечно, просто махнет рукой. Но Лухан никак не мог избавиться от этой мысли.
Он посмотрел на Дарси, спящую рядом, взял прядь ее волос, намотал их на палец, чтобы еще раз убедиться, что все это ему не снится.
На том корабле, который мазуки захватили двадцать пять лет назад, было пятьсот человек, из которых он лично знал всего двоих. Но ради них Лухан был готов один сразиться со всем Бакалским Поясом.
«Сколько среди пропавших женщин и детей? — подумал он. — Сколько человек на Исселе испытывают сейчас то отчаяние, которое испытал тогда я? Сколько разрушится семей, сколько еще городов будут
Чем больше Лухан размышлял об этом, тем яснее понимал, что ему уже не уснуть. Он бросил взгляд на часы: 4.32. В любом случае, до подъема осталось менее получаса. Адмирал тяжело вздохнул и сел.
Казак, лежавший на полу у кровати, поднял голову и навострил уши. Лухан встал, чтобы обуться и накинуть на себя халат — утром было прохладно. Когда он открыл дверь спальни и позвал: «Пошли, малыш», пес вскочил и потрусил за ним.
На пороге адмирал остановился, посмотрел на небо и проводил долгим взглядом Казака, умчавшегося в редеющую темноту. Дождь шел всю ночь. Воздух был свеж, земля набухла от воды, а узкая алая полоска вдоль восточного горизонта не обещала сухой погоды. Лухан глубоко вздохнул и направился к доджо.
Когда-то это невысокое строение было сараем, сооруженным одновременно с домом. Но уже несколько десятилетий под его крышей не водилось никакого скота. Возвратившись на Топаву, чтобы принять под свое командование подразделение сферзахов в области Анченко, Лухан потратил немало денег и свободного времени, чтобы превратить сарай в доджо.
В специально изготовленных шкафах хранились одежда и оружие. Сбросив халат и туфли, Лухан достал короткую куртку и хакаму, традиционную юбку ученика йяиджутсу. Все приготовления требовали полнейшего внимания и сосредоточенности, безупречной аккуратности одежды, положение меча — катаны — за поясом.
Снарядив себя должным образом, Лухан опустился на колени посредине комнаты, чтобы достичь состояния концентрации и собранности, которое его инструкторы называли заншан.
Адмирал начал четвертое упражнение, ката, когда дверь доджо отворилась. Даже не оглядываясь, он знал, что это Дарси. Она остановилась на пороге, молча наблюдая за тем, как Лухан завершил ката и вложил меч в ножны. И только потом повернулся к ней.
— Ты сегодня рано встала.
— Ты тоже, — Дарси поплотнее запахнула халат, и он заметил, как ее взгляд скользнул с его лица на меч и обратно. — Что-то решил, да?
— Да, — Лухан вздохнул и подошел к ней. — В эту ночь я много думал о людях, захваченных во время налета. Думал о членах их семей, оставшихся на Исселе. Вспомнил…
Дальше продолжать Лухан не мог. Он обнял Дарси и притянул к себе. Так близко, что не понадобилось наклоняться, чтобы поцеловать ее волосы. Некоторое время они так и стояли. А когда Дарси заглянула ему в глаза, Лухан сказал:
— Спасибо тебе. Теперь я понял, какова ставка в этой схватке.
— Сэр, для вас сообщение с пометкой «Лично командующему», — прозвучал голос по интеркому. — Я отправлю его на ваш почтовый ящик.