Эхо далекой битвы
Шрифт:
Из всех поступивших посланий лишь одно было официальным и напоминало о том, что слушания по вопросу договора начнутся на следующий день. Четыре других были от Дарси. Каждое начиналось словами: «Мой дорогой Лух», дальше подробно описывались события дня, в конце: «Я тебя люблю. Я по тебе скучаю».
Все они напоминали те звуковые письма, которые Дарси присылала ему на Тоху во время Войны Сопротивления, когда дела шли особенно плохо. Тогда в них были и поддержка, и юмор, и любовь, которые помогали заполнить пустоту. Эти произвели на него такой же эффект.
Лухан
«Только два месяца», — вспоминал он, наблюдая за выползающими из принтера листами и удивляясь тому, что смог обходиться без Дарси двадцать пять лет.
Потом он сел за стол и неторопливо написал ей длинное письмо. И лишь затем принес из кухни чашку и вставил в ридер микрочип, переданный Хироном.
— Ассамблея Объединенных Миров приступает к слушаниям по законопроекту номер 6401, внесенному на рассмотрение мифосийской делегацией и касающемуся вопроса о предоставлении военной помощи Исселу.
Хождения и разговоры быстро прекратились, все поспешили занять свои места. На трибуну поднялся досточтимый Симус Тросвиг, Глава мифосийской делегации и автор законопроекта. Полный, с редеющими рыжеватыми волосами и носом-картошкой, Тросвиг, тяжело опершись на подиум, приступил к рассмотрению билля.
Лухан, знакомый с содержанием доклада, слушал оратора не очень внимательно. Зародившееся в нем накануне подозрение только усилилось: предложения предусматривали продажу современных боевых кораблей и систем Исселу и совместное командование всеми силами, направленными против мазуков.
«Только через мой труп!» — подумал Лухан, когда в первый раз прочел этот документ.
Он уже знал, что реакция остальных членов Директората Обороны идентична его собственной. Все предыдущие заседания носили живой, иногда даже бурный характер.
Правда, еще большей горячностью отличались проходящие в этот момент у Здания Объединенных Миров демонстрации. Протестующие — в основном ветераны войны с Исселом — скандировали: «Нет помощи Исселу!», «Пусть Иссел заплатит за все!» и не расходились даже ночью.
Адмирал, хотя в душе и разделял их чувства и опасения, не одобрял такой способ выражения протеста.
Однако все эти призывы не проникали в зал заседаний и не мешали Тросвигу излагать свои взгляды.
Зная, что ему придется выступать в качестве эксперта. Лухан еще раз просмотрел документ, делая пометки.
Следом за главой мифосийской делегации слово предоставили министру обороны Иссела, весьма представительному чернокожему мужчине по имени Ниоро Энн Борит. Выступающий окинул аудиторию долгим внимательным взглядом.
— Леди и джентльмены! Члены Ассамблеи Объединенных Миров и Директората обороны, — начал он. — Прежде всего я хочу выразить свое сожаление, разделяемое всем нынешним правительством Иссела, по поводу событий, благодаря которым мы оказались в данной ситуации. Этот конфликт, разрешенный ныне, последовал вопреки желаниям народа Иссела и большинства тех, кто правит им. Это же относится и к союзу с Бакалским Поясом, —
Предпринятое покойным губернатором Реньером недавнее нападение на систему Объединенных Миров привело к тому, что ныне Иссел обладает лишь третьей частью тех оборонительных сил, которые были в его распоряжении до начала войны. Проще говоря, у нас нет возможности изгнать мазуков из нашего сектора. — Борит еще раз оглядел собравшихся. — Всего за два рейда рабовладельцы-мазуки захватили более 73 тысяч мужчин, женщин, детей. Восемь тысяч из них составляют дети в возрасте до десяти лет. Местонахождение и условия содержания всех этих людей остаются неизвестными.
Слушая министра, Лухан чувствовал, как к горлу подступает комок, как напрягаются мышцы спины и плеч, как сжимается сердце.
— …Судьба нашей родины зависит от того, какое решение вы примете, — сказал в заключение Борит. — Но помните, что это решение определит также и вашу судьбу. — Он помолчал. — Я выражаю глубочайшую благодарность за то, что вы позволили мне принять участие в этих слушаниях. А теперь я готов ответить на ваши вопросы.
Вопросов было немного, и министр ответил на них с той же четкостью и уверенностью, которые, похоже, являлись его отличительной особенностью.
Перед Луханом выступили еще четверо, и наконец очередь дошла до него. Поднявшись на подиум, он взглянул на экран за спиной и откашлялся.
— Леди и джентльмены, — начал он. — Директорат обороны Объединенных Миров принимает во внимание рекомендации по скорейшему одобрению проекта предоставления военной помощи Исселу для отражения угрозы вторжения мазуков. Однако Директорат придерживается мнения, что законопроект, предлагаемый мифосийской делегацией, выходит за рамки необходимого и фактически ведет к задержке освобождения Иссела. Особую озабоченность вызывает пункт о продаже Исселу наиболее современных кораблей и систем вооружения. Само намерение вполне логично — поощрить Иссел и возложить на него часть бремени по своему освобождению. Но та агрессивная политика, которую он проводил на протяжении последних 26-ти лет, не позволяет рассматривать вопрос о любой продаже боевых систем.
Но даже если не принимать это во внимание, данные предложения не учитывают риск, связанный с поставками вооружения миру, находящемуся в тисках вражеской блокады, отсутствие подготовленного персонала и относительно долгий период времени для такой подготовки, даже с учетом наличия соответствующего контингента.
Также неприемлемо и предложение об объединенном командовании. Наши гости с Иссела уже сообщили, что статус и местонахождение их правительства не определены.
Лухан помолчал, заглянул в свои записи и поднял голову.