Эхо далекой битвы
Шрифт:
По завершении операции спасательные команды будут переправлены на корабль «Мерси» для прохождения медицинского осмотра и отдыха. У кого-нибудь есть вопросы?
Вопросов не было, и через час все три основные группы, облачившись в скафандры, уже направились по своим маршрутам.
Сказанное Палахотаном во время инструктажа не подготовило, однако, Тристана к тому, что он увидел в первой освобожденной ими шахте. Сидя в темном помещении, юноша содрогнулся, вспомнив исхудавших до костей, похожих на скелеты
Потом были женщины… в разорванных одеждах, с синяками на теле и безумными глазами. Они отшатывались от протянутых к ним рук, плакали, а иногда даже дрались, всерьез опасаясь, что их сейчас снова изнасилуют.
Тристан вспомнил старика с гангренозными язвами на ногах; двух ребятишек с заплаканными лицами и покрытой коркой грязи кожей, отчаянно цеплявшихся за инвалида, когда тот выносил их к шаттлу; женщину, баюкавшую давно умершего ребенка, вскрикнувшую: «Не забирайте моего малыша!», когда к ней приблизились две фигуры в скафандре.
Встречались и преступники, в основном мужчины; они ухмылялись, когда их обыскивали и под охраной отводили к шаттлам. У них были крепкие тела и злые глаза. Они не страдали от недостатка пищи, хотя и были такими же пленниками, как и все остальные. Глядя на одну такую группу, лейтенант Тируп покачал головой.
— Когда пять процентов подонков захватывают власть, — пробормотал он, — девяносто пять процентов приличных людей обречены на страдания.
Но самое страшное воспоминание, от которого ему никак не удавалось избавиться, осталось у Тристана о тех, кто не выжил. Их клали в специальные мешки: подростков, растоптанных озверевшей толпой в борьбе за брошенный охранником паек; мужчин, умерших от каких-то болезней и оставленных в грязных углах; жертв голода или зверств их же товарищей по заключению.
Тристан открыл глаза, изгоняя из памяти их безымянные лица, и потерся спиной о грубую каменную стену.
Подобная ситуация повторилась и на следующей шахте, и на третьей, и на четвертой. Как кошмары, мучавшие его из ночи в ночь, только лица каждый раз другие.
Потом они вышли к Траке Порту.
Попасть туда можно было по той же самой лестнице и через ту же самую дверь, в которую Тристан стрелял несколько дней назад. Но на этот раз гул компрессоров не мог послужить прикрытием их действий, и группа кралась по ступенькам, буквально задерживая дыхание.
Эспино все еще лежал на платформе, где его оставили Тристан и Сладский. Увидев его, юноша на секунду зажмурился. Но лейтенант Тируп всего лишь кивнул двоим из группы.
— Опустите тело на первую площадку, нам понадобится вся платформа. А его вынесем, когда все закончим.
Пришлось починить контрольную коробку на двери, соединив провода и перепаяв соединения, чтобы она заработала, как прежде.
— Теперь эта штука
— Верно, — Тируп кивнул. — Что показывают сенсоры?
— В комнате семь живых существ, — последовал ответ. — Возможно, мазуки.
— Похоже, они знают, что мы здесь, — Тируп достал шоковую гранату. — Стрелки, занять свои позиции! Всем остальным — укрыться! Риоко, давай!
Сержант надавил на ручку. Дверь с грохотом распахнулась.
В ту же секунду красные лучи лазеров прочертили помещение. Прямо перед Тристаном упал один из стрелков. Юноша выстрелил в дверной проем, а лейтенант, поднявшись, швырнул туда же гранату. Все пригнулись…
От взрыва вздрогнула платформа.
— Пошли! — крикнул Тируп.
Они ворвались в комнату, окутанную дымом. Инфракрасные прицелы выхватили из дымной пелены мазуков, разбросанных по углам. Несколько выстрелов… и с ними было покончено.
— Там еще кто-то есть, сэр! — предупредил Риоко.
По переходу гремели тяжелые шаги. Во тьме метались огни.
— Всем укрыться! — приказал Тируп.
Мазуки не стали входить в помещение, а расположившись за дверью, принялись стрелять в рассеивающийся дым. Прижавшись к стене, Тристан услышал, как вскрикнул кто-то из его товарищей, и повернулся — над раненым склонился санитар.
— Еще гранату! — сказал Тируп.
Тристан достал свою и вложил в протянутую руку лейтенанта. Тот вынул предохранитель и бросил гранату в переход.
После взрыва стрельба сразу же прекратилась. Вслед за Тирупом они выскочили в коридор, паля наугад по скрюченным на полу телам.
— Пошли! — крикнул лейтенант. — Сенсоры вперед, возможно, там еще кто-то есть. И повнимательней!
Эспино сработал на славу — весь комплекс был погружен во тьму.
— Включить ночные визоры, — сказал Тируп.
Продвигались они довольно быстро, всматриваясь в темноту, где мог скрываться враг. Дважды вспыхивали перестрелки со снайперами, во время второй был ранен оператор.
— Ничего серьезного, — успокоил всех медик, перевязав рану, — но отсюда ему не выйти, повреждено бедро.
Тируп размышлял недолго. Похлопав ладонью по биодетектору, он протянул прибор Тристану.
— Держи, пойдешь впереди.
— Есть, сэр. — У юноши пересохло во рту.
Легко сказать «пойдешь впереди»… Сердце
Тристана прыгало и замирало, сенсор дрожал в руках.
«Я БУДУ ПЕРЕД ТОБОЙ И РЯДОМ С ТОБОЙ», — всплыли из памяти слова, прочитанные отцом и не единожды перечитанные потом самим Тристаном.
Он перевел дыхание и молча продолжил путь.
Дверь в конце коридора оказалась с ручным управлением. Тируп жестом приказал своим людям укрыться, а сам дернул ручку.
Дверь заскрипела и медленно отворилась.
— Ну что? — Лейтенант повернулся к юноше.
Дисплей в руке Тристана должен был бы вспыхнуть: ведь там, за дверью, находилось несколько сот человек. Однако, ничего подобного не произошло. Пусто.