Эхо Древних

Анджей Б.

– Боишься, что в мире появятся одновременно двое лордов Изумрудных? – иронично прищурился Заха. – Не беспокойся, ведь зверь наверняка убьёт одного из них.

– Одного из них?

– Не цепляйся к словам, дорогой Кевин. – поморщился Заха, его настроение резко изменилось. – На сегодня всё, достаточно откровений. Я устал. Муляки проводят тебя в келью.

Прежде чем Кевин успел возразить, ожидавшие неподалёку карлики окружили его и, легонько толкаясь, начали теснить к выходу. Лорд недовольно покачал головой, но, не сопротивляясь, двинулся в направлении, настоятельно ему рекомендуемом. Перед тем как предпринимать что-то радикальное, следовало всё хорошенько

обдумать.

Глава 52

Время словно притормозило, превратив реальность в тягучий кисель. С каждым шагом ватные ноги ступали медленнее, с трудом прорываясь сквозь густеющий воздух. Сражение продолжалось – повсюду били и защищались, прыгали, падали, бегали, а Шмелю казалось, что люди ползают как сонные мухи. Хорошо бы остаться быстрым, когда все вокруг замедлились – так можно натворить немало геройств да подвигов. Но нет, к сожалению, Шмель тоже ощущал себя вялым и беспомощным. Возможно, это тварь из чёрного шатра распространяла повсюду своё тёмное колдовство…

Однако мужики, которых Шмель вёл в атаку, лишь поначалу бежали сзади, а потом обогнали командира. Тогда в голову пришла мысль: может дело не в магии, а в собственном страхе? Возможно, мир остался прежним, а сидящая в глубине души трусость начала шалить, таким вот образом издеваясь над мозгами? Настоящий маятник получается – геройские порывы сменяются приступами страха, и так по кругу. Нетрудно сбрендить при подобном раскладе.

С другой стороны, повышенная осторожность (не хочется называть её трусостью) несколько раз уже спасала Шмеля от верной гибели. Нынешняя атака не стала исключением – хоть и повёл за собой, побежал первым, но каким-то случайным образом снова оказался позади прочих.

К счастью, ящеры не врезались в толпу с разгона, не разметали мужиков в клочья – слишком много тел валялось повсюду и мешало тварям разогнаться как следует. Потому столкновение было равносильным с обеих сторон. Ударились, смешались, переплелись в жестокой схватке. Где-то партизаны приняли на копья ушастых наездников, а где-то и мужики падали с проломленными головами или откушенными конечностями.

Но с каждой новой тягучей минутой становилось ясно, что партизанам не выстоять. Лишь растрёпанная, перемазанная кровью с ног до головы, Клюша оставалась по-прежнему прекрасной. Она разила врагов направо и налево, впав в исступление, словно иклейский берсерк. Однако рядом с ней оставалось всё меньше помощников – один за другим мужики получали ранения и падали.

Шмель понял, что это конец. Любовь, красота – наивные мечты и романтические глупости на самом-то деле. Кому они нужны, если сдохнешь, станешь ужином для пустынных тварей. Клюша, небось, и не знает, что он заглядывается на неё. А кабы и знала, что дальше? Жениться на вдове, которая на десяток лет старше? Обсмеют же. Тогда почему он всё ещё здесь, почему не бежит прочь со всех ног? Тут не только в бабе дело… Если сбежать сейчас у всех на виду, что скажут люди? Правда, если все полягут, то и говорить будет уже некому… Упасть, прикинуться мёртвым – чем плохая идея? А потом ползти тихонечко, помаленечку… Только бы не растоптали. А ведь могут, ещё как могут. Тут такое творится – в кровавую кашу превратилась земля под ногами и когтистыми лапами сражающихся. Как же быть?

Трудная ситуация решилась сама собой. Один из наездников, сбитый со спины ящера сильным ударом, полетел вверх тормашками. Полёт его завершился прямо на Шмеле – карлик попросту рухнул на него сверху. Несмотря на ступор, парню хватило сноровки подставить под падающее тело большой нож. Клинок вошел в плоть до самой

рукояти, но Шмель, не удержавшись на ногах, поскользнулся и упал. Вражеский труп навалился сверху, придавив к земле, как тяжелый грязный мешок. Не спеша сбрасывать с себя всё ещё вздрагивающее тело, Шмель так и остался лежать.

Неужели пронесло?

Внизу, среди трупов и слабо шевелящихся раненых, ничего не разглядишь. И потому некоторое время было непонятно, что происходит. Не раздавили, не наступил ящер когтистой лапой – и то славно.

Так как зрение в сложившейся ситуации оказалось бесполезным, оставалось обратиться к слуху. И судя по звукам, ситуация на поле боя менялась, начали происходить некие новые удивительные события. Шмель расслышал радостные возгласы уцелевших партизан, будто они заметили что-то хорошее. Минутой позже в воздухе разлился низкий гул боевого рога. Не охотничьего, которым пользовался батька Кабай, а звучавшего в другой тональности – армейского. Потом донёсся шум сотен копыт, и в следующий миг – грохот нового столкновения, звон стали и треск ломающегося дерева. Заглушая прочие звуки, над поляной прокатился, даря надежду, громогласный боевой клич имперских солдат. Среди общего шума слышались какие-то команды, испуганный рёв и визги дикарей.

Имперские регулярные части? Чуть ли не в последний миг подоспели… Шмель, страдавший заниженной самооценкой в юности, всё сильнее начинал верить в собственную удачу. Не беда, что слегка трусоват. Есть голова на плечах, какой-никакой авторитет, есть ангел-хранитель, берегущий от опасностей – с таким раскладом можно совсем иначе строить жизнь, не зацикливаясь на деревенском быте.

Грохот, лязг, шум и гам – неожиданно всё стихло. Нет, нельзя сказать, что над поляной повисла тишина – это было что-то другое. Словно уши заложило. Как будто нырнул и сидишь под водой, или как будто ударили по башке доской и теперь звенит в ушах. Испугавшись, не оглох ли, Шмель дотянулся пальцем и поковырял в ухе. Вроде всё хорошо – ухо на месте, кровь не течет. Но звуки сражения действительно стихли. Приступ недавней паники отступил снова, вера в себя помаленьку возвращалась. Потому Шмель сбросил, наконец, навалившийся сверху труп, и попытался подняться на ноги. Со второй попытки это удалось. Убедившись, что рядом нет врагов, парень осторожно встал и, пошатываясь, принялся озираться вокруг.

Судя по всему, партизан уцелело не много – меньше половины. Дикарей и того меньше – подоспевшие всадники в форме имперских гвардейцев изрядно сократили их численность. Тем не менее, выживших оставалась ещё достаточно много, чтобы битва продолжалась. Но по какой-то неведомой причине она прекратилась. Лошади и ящерицы замерли, впали в ступор и не смели сделать шаг, лишь беспомощно трясли головами. Сброшенные со спин наездники ползали на четвереньках, побросав оружие, тыкались друг в друга, словно слепые котята. Многие стонали или невнятно бормотали, зажимая руками уши. Совсем недавно похожее случилось с Томшей, который попытался войти в чёрный шатёр. Вот значит, в чём дело…

Шмель перевёл взгляд в сторону гигантской платформы. Показалось, что границы шатра слегка плывут, а полог дрожит, но, возможно, просто излишне разыгралось воображение. Приставная лестница, спущенная Томшей, всё ещё оставалась на месте.

– Шмелек, ты как? – вопрос застал врасплох, заставив вздрогнуть. Рядом стоял поистрепавшийся Бориш с огромным фингалом в половину заплывшего лица. Сосед находился в двух шагах, а его голос звучал словно бы издалека, из-за стены.

– С ушами что-то… - прохрипел в ответ Шмель, - и голова болит…