Эхо Древних

Анджей Б.

Иначе, как с помощью гребаной магии, такое чудо не сотворить. И случайностью произошедшее не назовешь – ладно бы, вышла из строя пара баллист, но почти все одновременно… Стоило видеть ошеломленные лица обслуживающих команд – стрелки никогда не встречали ничего подобного, даже представить не могли».

Времени на перезарядку и повторный залп не оставалось – дистанция была слишком короткой и продолжала сокращаться. Откатить баллисты на исходные позиции тоже не успели бы. Потому единственно правильным решением выглядела немедленная встречная атака.

Всадники приготовились заранее и уже находились в седлах, выстроившись позади цепочки орудий. Офицеры имели распоряжения, не зависящие

от результативности залпа, а потому незамедлительно отдали приказы отрядам.

Между баллистами потекли вперёд живые ручейки легкой кавалерии. Не останавливаясь, двигались дальше, смешиваясь в общий поток. Времени на сложные построения не оставалось, потому всадники скакали навстречу колесницам неровной толпой, словно дикие варвары. К счастью, именно так, максимально свободно, и нужно было действовать – против колесниц плотные построения только бы мешали. «Конная лава» - вспомнил Александрикс термин из учебников военной истории.

Император с облегчением наблюдал, что встречная атака кавалерии оказалась успешнее недавнего провала баллист. Легкие всадники умело маневрировали, уклоняясь от мелькающих серпов, окружали колесницы со всех сторон, старались поразить вражеских воинов всеми возможными способами. Время от времени случались несчастья – острые косы задевали ноги лошади, и та падала, увлекая за собой всадника. Внизу почти наверняка ждала жуткая смерть – быть раздавленным копытами или разрубленным на куски серпами – шансов выжить, упав наземь, почти не оставалось. Значительный ущерб причиняли и хоптские лучники. Их длинные стрелы, крашенные белой известью, легко находили цели – вспомогательная кавалерия легионов для лучшей маневренности не имела тяжелых доспехов, потому защититься воинам было непросто.

Тем не менее, несмотря на потери, имперцы явно побеждали. Одна за другой останавливались колесницы, лишившиеся возниц. Пронзённые пиками, падали, спотыкаясь, полосатые лошадки – разогнавшиеся колесницы налетали на них и переворачивались. Оттуда вываливались оглушенные хопты и тут же гибли под клинками имперских всадников. Немногие уцелевшие уже разворачивались, из последних сил пытаясь отбиваться от наседающих со всех сторон имперцев.

Вскоре Александрикс отметил, что враг разгромлен по всему фронту – из почти сотни колесниц уцелело лишь восемь, теперь поспешно улепетывающих к своим.

Раззадорившиеся бойцы намеревались преследовать врага, но Александрикс приказал отходить на исходные позиции. Первое печальное знакомство с хоптскими лучниками уже состоялось, не стоило его усугублять. Ведь из-за частокола наверняка прилетит гораздо больше стрел – так легионы вообще рискуют остаться без вспомогательной кавалерии. Если уж штурмовать, то делать это должны рыцари и панцирная пехота – то есть максимально одоспешенные воины, для которых лучники не представят угрозы.

Ну что ж, пришла пора реабилитироваться поместному дворянству, недавно проспавшему обходной манёвр всадников на ящерах. Император указал на левый фланг, а потом обеими руками изобразил движение в сторону противника. Офицер сигнальщиков поклонился, приняв команду, и передал её музыкантам. Затрубил боевой рог, к нему присоединились литавры, отбивающие нужный ритм.

С грохотом и гулом, подобным началу грозы, полуторатысячное рыцарское войско покатилось вперёд, постепенно набирая ход. Сотрясалась земля под копытами закованных в броню лошадей. Ярко разодетые в родовые цвета всадники выкрикивали старинные девизы, угрожающе потрясали разнообразным оружием – мелькали длинные иклейские и короткие цезарийские мечи, узкие калантийские и широкие шарибадские сабли, всевозможные шестопёры и моргенштерны. Все без исключения аристократы, находившиеся в столице в дни сбора

войска, присоединились к походу. За каждым из них следовало несколько оруженосцев, почти не уступавших своим господам снаряжением и красотой нарядов. Потому несущаяся вперёд лавина выглядела настолько разношерстной и недисциплинированной. Исключение составляли лишь несколько десятков орденских братьев – единственных молчунов в гомонящей толпе. Они создали плотное клиновидное построение, двигались в едином темпе, чётко соблюдая дистанцию. Словно по команде, братья одновременно опустили длинные копья, намереваясь, разогнавшись, проломить заграждение и ворваться верхом прямо во вражеский лагерь.

На подступах к валу набравшую разгон кавалерию встретил град стрел и камней. Луки, копьеметалки, дротики, пращи – дикари пустили в ход всё, что могли. Но, как и рассчитывал Александрикс, большинство снарядов не сумело пробить тяжелые доспехи и причинить вред атакующим. Лишь изредка наконечник находил щель между пластинами – разогнавшаяся лошадь падала, кувыркаясь и утаскивая за собой всадника. Кто-то, скачущий следом, налетал на них и тоже падал, но большинству удавалось избежать столкновения.

Спустя минуту вся эта вопящая и грохочущая сталью масса врубилась в периметр вражеского укрепления. Несколько недостаточно осторожных всадников не рассчитали траекторию и с разгона впечатались в частокол. Кто-то упал, кто-то остался в седле, тряся оглушенной головой, пока на неё сверху не опустилась булава черномазого дикаря. Один, наиболее прыткий и желавший обрести славу, перепрыгнул через заточенные колья, оставив лошадь снаружи. Хотелось надеяться, что он смог продолжить сражение, а не сразу же напоролся на копьё какого-нибудь южанина. К счастью, подобных ошибок было немного. Основное направление атаки пришлось в места, не прикрытые частоколом – те, откуда недавно выкатывались колесницы. Ростовые щиты хоптов, заграждавшие проходы, были сметены в первую же секунду столкновения. Рухнули, как дешевые ширмы бродячего театра, похоронив под собой раздавленных владельцев.

Рыцарские клинья врубились в эти проходы, углубились дальше, но вскоре увязли в растущих нагромождениях человеческих и лошадиных тел. Продвижение остановилось, завязалась жестокая рукопашная схватка.

Александрикс тоскливо вздохнул – не описать словами, как ему самому хотелось ринуться в бой. В этом вопросе он всегда завидовал Кевину. Но высокий статус не позволял ввязываться в подобные авантюры, между императором и лордом есть большая разница. Если бы ситуация показалась критической и возник риск проиграть сражение – лишь тогда император мог себе позволить личным примером вдохновить бойцов. Где-то в глубине души Александрикс мечтал об этом, хотя и понимал, что подобные мысли подходят романтичному мальчишке, но не стратегу и государственному лидеру. Потому оставалось лишь вздыхать, думая о том, как лучший неодоспех остается незадействованным. А ведь он мог одной рукой вырвать бревно из частокола, а потом им же пройтись по вражеским головам и спинам. Забавно могло получиться.

Глава 49

– Он уже близко, к вечеру будет здесь, - успокоил Таруй сомневающихся собратьев-альбиносов. Сам же, съедаемый неясной тревогой, не чувствовал прежней уверенности. Но раз уж пришлось возглавить войско, следовало вести себя достойно. Соплеменники выбрали его первым среди равных – это великое признание и уважение. Белокожие потомки древних ахорийцев чтут лишь подземных богов, но редко подчиняются кому бы то ни было из простых смертных.

– Почему ты отправил Ему навстречу шанхов? Как великому смогут помочь жалкие пару сотен? – не отлипал с расспросами Кротульк. Этот выскочка всегда завидовал чужим успехам.