Эхо мёртвого серебра

Шавкунов Александр Георгиевич

Я развёл руками глядя поверх голов и крикнул:

— Лучше, сам Элдриан! Вы же слышали песни обо мне?

Толпа загудела, а чиновник слегка побледнел и выпучил глаза. Песни, они разлетаются быстрее любых гонцов или птиц, быстрее них только слухи. А тех тоже порядочно наплодил.

***

Усатый запер за нами дверь и рухнул на лавку у стола. Утёр лицо ладонями. Дом бывшего старосты, а по совместительству главного по добыче мёртвого серебра, до тошноты прост. Даже беден. Всего одна комната, грубо сколоченная мебель и печь.

На столе громоздятся бухгалтерские книги с замками и чернильница с пером, придавившая два листка. Пахнет сухим деревом, гнилью и тухлыми яйцами.

— Ох, парень… ты меня прямо спас. — Наконец, выдавил чиновник. — Если они уедут, король меня так вздрючит, что даже правнуки икать будут. Если они, конечно, будут…

— Так, ведь герои для того и нужны, чтобы помогать. — С наигранной скромностью, что ярче бахвальства, ответил я.

Даже пол поковырял носком сапога. Снаружи у дома собралась толпа, ждут моего слова.

— Да-да, слышал я те песни. — Отмахнулся усатый. — Против воли, но тут случай особый. Монстра-то нет, а ты на колдуна непохож, да и делать ничего не надо.

— Что? В смысле не надо?

— Проклятье бьёт раз в двадцать или двадцать пять лет. Не так сильно, конечно, но и нет смысла живот надрывать. Просто поделай вид, что сражался с демонами всю ночь и я отсыплю тебе… ну скажем, две золотые монеты.

Хороший подход. Прагматичный и циничный донельзя. Главное, это сохранение производства, а жизни рабочих так, пшик. Люди — ресурс неограниченный. Да и, в конце концов, чего стоит жизнь человека, когда на кону огромная прибыль? Вот только эти простые люди — моя опора в будущем.

Я насупился, взглянул на чиновника сурового. Тот зябко поёжился и пугливо оглянулся на дверь. Охрана осталась снаружи.

— Я понимаю, это звучит погано, но такова жизнь, парень…

Договорить он не успел.

***

Толпа охнула, когда чиновник с визгом вылетел из окна. Лица у всех стали одинаковые: отвисшие челюсти и круглые глаза. Я вышел на крыльцо, зыркнул на подступающих воинов и те попятились, неуверенно оглядываясь на толпу.

— Слушай меня, народ! — Крикнул я и указал на усатого, тот барахтается на земле, обливаясь кровью из разбитого лица. — Он не хотел вам помогать, хотел гнать вас в шахту на верную смерть! Ему плевать на проклятье, плевать на вас! Главное — добыть побольше мёртвого серебра!

Изумление сменилось угрюмым молчанием, взгляды скрестились на хнычущем чиновнике. Воины переглянулись и попятились, пряча мечи в ножны. Ты можешь быть сколь угодно умелым воином, но озверелая толпа порвёт на клочья быстрее, чем замахнёшься.

В стороне Элиас, сидящий на козлах в компании Ваюны, показал мне большой палец.

— Но я, Элдриан, клянусь, что избавлю вас от проклятья за два дня! Ведь слишком долго подобные гады мучали вас, пришло время справедливости!

Усатый слишком поздно понял, что означает справедливость в понятии толпы. Даже не закричал, когда его

обступили.

Глава 16

Элиас мрачно наблюдает за тем, как тело чиновника за ноги подвешивают на столб в центре площади. Руки покачиваются и безвольно шлёпают по «палачам». Люди радостно кричат, вскидывают руки. Застарелая ненависть, наконец, выплеснулась наружу, стоило только подтолкнуть. Неудачливые охранники, стараясь быть неприметнее, покидают деревню, побросав оружие.

— Король уничтожит это место. — Вздохнул полуэльф, поворачиваясь ко мне и Ваюне.

Я кивнул.

— Если не дурак, то постарается выследить вообще всех, кто даже слышал об этом. Власть, мой дорогой друг, не идёт на компромисс. Либо всё по воле правителя, либо он скоро умрёт.

— Будем надеяться, что он редкостный придурок.

— О, ты о нём слишком хорошего мнения, как и обо всех корольках.

Солнце клонится к закату, прячется за руинами в озере. Вода окрашивается красной рябью с золотыми бликами. Мертвец качается на верёвке, а дети швыряют в него камни под смех родителей. Ваюна сжимает запястье левой руки с такой силой, что пальцы белеют, а на руке вздуваются вены.

— Дядя Элдриан, — сказала она, не отрывая взгляда от расправы, — вы же понимаете, что нас ждёт то же самое, если вы не справитесь?

— Конечно, более того, я уверен, что так легко мы не отделаемся.

— Тогда… тогда, может, не стоило?

— А не бойтесь, справимся ещё до полуночи.

— Ты что, уже понял, какая тварь это устроила?

В голосе Элиаса проступил живой интерес. Ведь даже не смог определить виновника. Я засмеялся и указал на озеро.

— В том то и весь юмор. Никто не виноват, ну, кроме идиотов. Шахтёры могли бы и догадаться, но они и подумать не могли, что эта опасность будет ждать на поверхности.

***

Канарейка скачет по клетке, явно недовольная ночной прогулкой по озеру на лодке. Мир освещает полная луна и факел на длинном шесте, установленный на носу, параллельно воде. Пламя играет бликами на крохотных волнах, силится пробиться в толщу и окружает нас пятном света.

Элиас пыхтит, орудуя вёслами, лицо раскраснелось, а рубашка промокла и липнет к груди. Уши торчат меж мокрых прядей.

— А почему это я на вёслах? — Пропыхтел он, исподлобья наблюдая за тем, как я дразню канарейку пальцем.

— Тебе полезно, хорошая нагрузка на свежем воздухе. Да и вдруг на нас нападут, а я уставший?

Факел затрепетал сильнее, пламя опало и мелко дрожит, синея.

— Бери правее! — Рыкнул я, выстави клетку с птицей перед собой.

— Зачем?

— Бери, говорю!

Лодка нехотя заложила поворот и пламя вновь разгорелось. Слабее, но достаточно ярко.

— Что за магия? — Пропыхтел полуэльф.

— Ох, дружище, самая жуткая и беспощадная. — Понизив голос, ответил я. — Даже боги, даже мой дед бессильны перед ней! Сама природа!