Эхо прошлого. Книга 2. На краю пропасти
Шрифт:
Заманчивая возможность, однако поступить так означало раскрыть свое пребывание в Виргинии и вызвать пересуды, потому что там известен не только он сам, но и тот факт, что он солдат. А уж столкнуться с соседями в таком виде, как сейчас…
– В Розмаунте есть несколько католиков, – с сомнением произнес Хантер, вытирая бритву о многострадальное полотенце. Уильям удивленно посмотрел на него.
– Да? – настороженно спросил он. Какого черта Хантер говорит ему о католиках?
– Прошу прощения, – извинился Хантер, заметив его реакцию. – Ты упомянул друзей, вот я и подумал…
– Ты решил, что я…
За удивлением
– Вот они. – Из ящика в ногах кровати доктор достал деревянные четки. – Мы сняли их, когда раздевали тебя, но Сисси сохранила их в целостности.
– «Мы»? – переспросил Уильям, цепляясь за возможность отложить расспросы. – Меня раздевали ты и мисс Хантер?
– Да, здесь больше никого не было, – принялся оправдываться доктор. – Нам пришлось положить тебя в ручей голым, чтобы сбить жар. Разве ты не помнишь?
Он смутно помнил об охватившем тело холоде и ощущении, что тонет, но счел это горячечным бредом. И к счастью – или к несчастью, – мисс Хантер не была частью этих видений.
– Я не мог донести тебя в одиночку, – признался доктор и поспешно заверил Уильяма: – Я прикрыл тебя полотенцем, чтобы тебе потом не было стыдно перед нашими соседями.
– Почему соседи с вами не ладят? – поинтересовался Уильям и, забрав у Хантера четки, сказал небрежно: – Сам я не католик, мне подарил их на память друг.
Доктор в замешательстве провел костяшками пальцев по губам.
– Вот оно как, а я подумал…
– Так что насчет соседей? – спросил Уильям и с затаенным волнением повесил четки на шею. Возможно, причина враждебности соседей кроется в том, что его ошибочно сочли папистом?
– Уверен, они помогли бы нам нести тебя, – признался Хантер. – Просто нам некогда было звать их. Действовать пришлось срочно, а ближайший дом довольно далеко отсюда.
Это не прояснило ничего об отношениях Хантеров с соседями, но настаивать на ответе было невежливо, так что Уильям кивнул и встал.
Пол вдруг покачнулся, а на краю поля зрения полыхнуло белым. Чтобы не упасть, Уильям схватился за подоконник. В себя он пришел спустя некоторое время, весь в поту. Доктор Хантер на удивление крепко держал его, не давая выпасть в окно.
– Не спеши, друг Рэнсом, – мягко сказал он, подводя его к кровати. – Давай подождем, пока ты сможешь стоять сам. Сейчас же, боюсь, в твоем теле слишком много слизи [11] .
Борясь с тошнотой, Уильям сел на край и позволил доктору вытереть пот полотенцем. Похоже, у него будет больше времени, чтобы решить, куда ехать.
11
Согласно «теории о телесных соках» Гиппократа, в организме человека существуют четыре жидкости: кровь, черная желчь, желтая желчь и слизь. Считалось, что человек болеет из-за избытка той или иной жидкости.
– Как ты думаешь, когда я смогу продержаться на ногах весь день?
Хантер задумчиво посмотрел на него.
– По меньшей мере, дней через пять, возможно, четыре. Ты крепкий и сильный, иначе я бы дал тебе неделю.
Уильям кивнул и лег. Хантер стоял над ним, нахмурившись.
– Ты далеко ехал? – спросил он осторожно.
– Довольно
– Канада, – повторил доктор себе под нос и посмотрел на Уильяма. – Да, расстояние значительное. К счастью, я этим утром забил козу, так что мясо у нас есть. Мясо поможет восстановить твои силы. Завтра я пущу тебе кровь, чтобы привести в равновесие телесные соки, а там видно будет. Ну а сейчас… – он улыбнулся и протянул руку. – Идем, я помогу тебе добраться до отхожего места.
Глава 39. Вопрос совести
Приближалась буря. Уильям ощущал ее в движении воздуха, читал в тенях облаков, скользящих по старым доскам пола. Летний день, и без того жаркий и влажный, стал откровенно душным, а наэлектризованность воздуха словно передалась Уильяму. Невзирая на слабость, он просто не мог оставаться в постели и с трудом поднялся, вцепившись в умывальник и пережидая тошноту.
Предоставленный самому себе, он походил от одной стены комнаты до другой – между ними было около десяти футов, – опираясь рукой о стену, чтобы сохранить равновесие. Усталость и головокружение принуждали время от времени садиться на пол и опускать голову между коленей, чтобы перед глазами перестали мелькать пятна.
Он как раз сидел под окном, когда услышал доносящиеся со двора голоса. Удивленный голос принадлежал мисс Хантер, а низкий и хриплый – какому-то мужчине. Знакомый голос… Да это же Йен Мюррей!
Уильям встал и тут же вновь сел на пол – от резкого движения потемнело в глазах.
– Он ведь будет жить? – смог расслышать он, невзирая на расстояние и шелест листьев каштанов у дома. Уильям с трудом поднялся на колени, навалился на подоконник и прищурился – свет был слишком ярким, даже несмотря на пелену облаков.
Высокая фигура Мюррея виднелась у дальнего края двора – дылда в штанах из оленьей кожи. Рядом стоял его огромный пес. Росомахи или тех двоих индейцев видно не было, но на лужайке за спиной Мюррея щипали траву две лошади. Рэйчел Хантер махнула рукой в сторону дома, приглашая Мюррея войти, а он покачал головой, достал из подсумка что-то маленькое и вручил девушке.
– Эй! – крикнул Уильям – точнее, попытался крикнуть: ему не хватало сил – и замахал руками. Ветер все громче шелестел листьями каштанов, но движение, видимо, привлекло внимание Мюррея – он поднял взгляд и, увидев в окне Уильяма, приветливо ему махнул.
Хотя в дом он, похоже, заходить не собирался. Вместо этого поднял поводья одной из лошадей и вложил их в руку Рэйчел Хантер. Затем взмахом руки попрощался с Уильямом и, с изяществом вскочив на вторую лошадь, уехал.
Уильям вцепился в подоконник, разочарованно наблюдая, как Мюррей исчезает за деревьями. Впрочем… он оставил здесь лошадь, и Рэйчел Хантер уже повела ее за дом. Усилившийся ветер трепал фартук и юбки девушки; одной рукой она придерживала чепец, чтобы его не сдуло.