Эхо (Сборник фантастических рассказов)
Шрифт:
— Молчишь?.. — Кирьяниха содрала с носа Николая Ивановича очки и так трахнула их об корыто, что вдрызг полетели не только стекла, но и оправа.
— Вот тебе! — сказала старуха. — И коршун, и баня, и Колька — все вместе!
Николай Иванович пошатнулся и, как подкошенный, опустился на землю.
— Что вы наделали? Что вы наделали?.. — лепетал он.
В отчаянии шарил дрожащими старческими руками в траве, словно надеясь собрать осколки, склеить их, сложить воедино.
— Что вы наделали? — повторял он. — Вы не представляете, что вы наделали!..
Осколки шуршали, звенели в его руках, но ничего из них сделать
Ничего уже сделать было нельзя.
ДОМОЙ
— Смените кассеты на гелиографе Б-12. Завезете письма Сокольникову — они там ждут не дождутся. Что еще?.. — Степанов тер подбородок, придумывая, что еще поручить Гурьеву. Под пальцами у него скрипело — подбородок требовал немедленного бритья. Впрочем, утро только что началось — хмурое ветреное марсианское утро. В соседней комнате в спальных мешках зоревали Беряари и Базилевич — геолог и химик, приехавшие вчера с отчетами. — Да… — продолжал завбазой, — будьте осмотрительны на дороге Тушинского канала. — Гурьев знал, что дороге не меньше двух миллионов лет. — Ну, пока все, — Степанов перестал тереть подбородок. — В добрый путь!
Гурьев повернулся и вышел, оставив начальника за отолом, заваленным кипами бумаг, образцами пород, камнями, обтесанными кем-то в незапамятные марсианские времена. Последним, что видел Гурьев, прикрывая дверь кабинета, было усталое осунувшееся лицо Степанова, руки, лежавшие на столе, как показалось Гурьеву, в нерешительности: за что браться.
Кассеты подготовлены с вечера, перенесены в вездеход, поэтому Гурьев сразу вошел в кессон, натянул скафандр и снизил давление до наружного, почти до нуля, — атмосфера на Марсе составляет сотые доли земной. Когда компрессоры, отсосав воздух, заглохли,
Гурьев вышел наружу — в красноватый туман и вечно не прекращавшийся ветер. Марс не нравился Гурьеву. Что тут может понравиться — ветер, песок, холод?..
Проводив Гурьева, Степанов с минуту медлил: с чего начать. Анализы почв, астрономическая, ареофизическая, биологическая информация, образцы пород, первые слитки кадмия — Марс начал давать продукцию, — все это ждало отправки. Корабли на Землю стартуют сегодня в двадцать часов по местному времени. Задержать их можно часа на полтора, на два (и то в крайнем случае), а работы… Подписать, проследить, подтолкнуть, утрясти — руководящая толкотня достигнет сегодня апогея. Так всегда в дни отлета. Какое там бритье! — Степанов опять потер подбородок. Взгляд его упал на кучу докладных, накладных, приказов, в которых разобраться надо было немедленно. И он стал разбираться.
Подписывая бумаги, механически отметил рев вездехода. «Пошел…» — сказал про себя Степанов и углубился в метеосводку, в которой вчера заметил неточность — надо исправить.
В смежной комнате зашевелились, закашляли — просыпались Бернари и Базилевич.
— Иван, — сказал Базилевич, — ты передал сынишке бутоны?
— Нет еще, — ответил Бернари.
— С кем передашь?
— С Поляновым.
— Я тоже передам вязочку — с Гринем.
— Как хочешь, — согласился Бернари. — Можно и с Гринем…
Вывозить с Марса что-либо без разрешения запрещено. Но все равно вывозили — разве за всем уследишь? Вот и сейчас Степанов слышит сговор сотрудников. Однако не пойдешь и не скажешь: «Запрещаю», — Бернари и Базилевич работают в песках, не покладая рук и не требуя выходных.
Сверяя метеосводки, Степанов прислушивается к разговору друзей.
Говорит Бернари:
— Паршивое это место — расселина Крага.
— А… — отзывается Базилевич.
— На дне ее почва органического происхождения. Гумус.
— Нанесло ветром, — предполагает Базилевич.
— Ветром… — повторяет Бернари скептически. — Знаешь, что там нашли?
— Что?
— Вот…
Минутная пауза — видимо, Базилевич что-то рассматривает.
— Дробь? — наконец спрашивает он.
— Да, брат, самая настоящая, — отвечает Бернари.
— Только чуть покрупнее.
— Покрупнее.
— И ты думаешь?.. — спрашивает Базилевич.
— Не я думаю, — возражает Бернари. — Все так думают — картечь.
Базилевич свистит сквозь зубы:
— Значит, и у них…
— И у них…
— А гумус? — спрашивает Базилевич.
— Прикинь, — отвечает Бернари, — как в гумус может попасть картечь?..
Зазвонил телефон. Говорили с космодрома — тоже подгоняли Степанова. Начальник базы отвлекся от Бернари и Базилевича.
Когда он положил трубку, геолог и химик в соседней комнате заканчивали умываться, готовились к завтраку. Но разговор их еще не стерся в памяти Степанова.
Заведующий базой знал о картечи. И о войнах, потрясавших Марс миллионы лет назад, тоже знал. Загадки здесь не было.
Если говорить о загадочном, то оно в другом. В таинственных кратерах, обнаруженных и исследованных Степановым. Кратеры квадратные, с закругленными углами, с почвой, выжженной вокруг них, до сих пор не потерявшей радиоактивности. Кратерам двенадцать-тринадцать тысяч лет — это подтверждает радиологический метод.
Две квадратные воронки отлично видны на фото, снятых со спутника: из-за меньшей плотности атмосферы спутники летают здесь ниже, чем на Земле. Первое, что пришло Степанову в голову — и засело накрепко в голове, — это предположение, что здесь стартовали космические корабли. Только дюзы, расположенные симметрично, могли дать четырехугольный кратер с плавными закруглениями по углам. Нечто подобное остается на почве после старта земных кораблей. Конечно, все можно объяснить естественными причинами: и воронки — кратеров на поверхности Марса тысячи, и закругленные углы: обыкновенная эрозия почвы. Однако… Могли быть и искусственные причины. Присутствие землян — тому свидетельство: появились карьеры, поселки и следы старта ракет в пустыне, когда не было еще космодрома.
Одно смущает Степанова: пришельцы были недав но — что такое тринадцать тысяч лет по сравнению с миллионами лет марсианской истории? Однако иных следов, кроме старта, инопланетчики не оставили. Спрашивается — почему? Да и воронки странные: как будто с планеты стартовали сразу, на полной мощности двигателей — почву буквально вырвало из-под дюз. Что за поспешность? Неисправность двигателей? Может быть, бегство?..
Степанов и сейчас думает о странных кратерах — бумаги еще не все подписаны. Но спохватывается, кладет перед собой докладные.